- Здесь живете только вы втроем - ты, Фред и миссис Джонсон?
- Да, только мы. Когда-то у нас были квартиранты, но это уже давно.
- Так что же случилось с картиной, которую Фред принес домой?
Джонсон опустил голову и покачивал ею из стороны в сторону, словно старый больной бык.
- Я эту картину вообще не видел. Вы не понимаете, что у меня за жизнь, сэр. Лет шесть-семь после войны я просидел в госпитале для ветеранов. Был не совсем в своем уме, да и сейчас не лучше... Время течет, а я часто не знаю, какой нынче день недели - и знать не хочу! Я человек больной. Не могли бы вы оставить меня в покое, сэр?
Я оставил его в покое и бегло просмотрел другие комнаты на этом этаже. Только одна из них была жилой - спальня с двуспальной кроватью, которую Джонсон, по всей, видимости делил со своей женой. Я не нашел ни картины под матрасом, ни чего-либо подозрительного в шкафу и ящиках комода, ни следа какого-либо преступления за исключением бедности. Узкие двери в конце коридора были заперты на большой засов с замком. Я остановился перед ними.
Джонсон сопел за моей спиной.
- Это выход на крышу. У меня нет ключа от засова. Сара всегда боится, что я упаду с лестницы. Но так или иначе, там ничего нет. Как у меня здесь, - он тупо постучал по своей груди. - Наверху абсолютно пусто.
Он улыбнулся широкой улыбкой идиота. Я сунул ему вторую бутылку. Это была скверная сделка, и я оставил его с радостью. Он закрыл за мной входную дверь, словно образцовый заключенный, закрывающийся в собственной тюрьме. Я повернул ключ в замке.
8
Остановив машину, я двинулся пешком в сторону клиники. У меня была надежда, что миссис Джонсон даст мне какую-нибудь дополнительную информацию о Фреде. Было уже почти совсем темно, среди деревьев слабо светились редкие уличные фонари. Перед собой на тротуаре я увидел несколько пятен, словно кто-то разлил масло. Двигаясь дальше, я заметил, что расстояние между следами падающих капель постепенно уменьшается.
Я коснулся пальцем одного из пятнышек и поднес его к свету. Жидкость была красной, запах не напоминал масло.
Впереди меня, на идущем вдоль тротуара газоне, кто-то громко захрипел. Это был мужчина, лежащий лицом на земле. Я подбежал к нему и опустился рядом на траву. На затылке мужчины было большое кровавое пятно. Я слегка приподнял его, чтобы осмотреть лицо. Оно также было окровавлено.
Он охнул и попытался приподняться, жалко и комично отжавшись от земли, а потом снова рухнул лицом вниз. Я слегка повернул ему голову, чтобы он мог легче дышать.
Он приоткрыл один глаз и пробормотал: