Я подошел к перегородке, отделявшей меня от комнаты Люси. Она рыдала. Через некоторое время она что-то сказала сама себе, нечто, вроде: "Не стану!" А немного погодя: "Просто не знаю, что делать".
Люди часто рыдают в одиночку и говорят себе, что не знают, что делать, но все же слушать ее было тяжело. Я вернулся на свой стул у окна и стал наблюдать за дверью, пытаясь внушить себе, будто мне неизвестно, что за ней происходит.
Уна появилась перед ней внезапно, будто чья-то тень в наркотическом сне. На ней были пятнистые под леопарда брюки и плотная шелковая блузка. Стремительно, как боксер легкого веса, подойдя к двери, она постучала в нее два раза костяшками пальцев.
Люси открыла дверь. Ее изящные коричневые пальцы взлетели ко рту и прижались к губам. Уна устремилась на нее подобно маленькому тарану, а Люси отступила и скрылась из моего поля зрения. Я услышал, как ее каблуки неуверенно зацокали по полу, и подошел к перегородке.
- Садись! - резко сказала Уна. - Нет, на кровать садись ты, а я сяду на стул. Итак, Люси, что же ты теперь делаешь?
- Я не хочу с вами говорить.
Голос Люси, вероятно, мог быть мягким и приятным, если бы страх не проделывал с ним свои фокусы.
- Не стоит так волноваться.
- А я и не волнуюсь. Это мое дело, что я делаю. Мое, а не ваше.
- Я в этом не сомневаюсь. Но все же, чем ты занимаешься?
- Я ищу работу, приличную работу. А когда я накоплю немного денег, то вернусь домой. Я не скрываюсь от вас, хотя это не ваше дело.
- И очень хорошо, Люси, потому что в Детройт ты не вернешься, ни сейчас, ни вообще когда-нибудь.
- Вы не сможете меня удержать!
Наступила пауза.
- Нет, я не стану тебя удерживать. Но я вот что тебе скажу: когда ты слезешь с поезда, тебя там уже будут ждать. Я каждый вечер звоню в Детройт.
Еще одна длинная пауза.
- Так что, видишь, Люси, Детройт для тебя исключается. Знаешь, Люси, что по-моему тебе следует сделать? Тебе нужно вернуться к нам. Ты сделала ошибку, уйдя от нас.
Люси глубоко вздохнула.
- Нет, я не могу.
- Да, ты можешь. Так было бы безопаснее и для тебя, и для нас. Для всех безопаснее.
Ясность и четкость тона Уны смягчились обманчивой мягкостью.
- Я объясню тебе создавшееся положение, дорогая. Мы не можем позволить тебе бегать вот так, без цели, как это ты делаешь. Ты попадешь в беду или приучишься слишком много пить в плохой компании, и тогда начнешь болтать. Я, видишь ли, знаю об этом все. Все мы болтуньи.
- Я - нет, - запротестовала девушка. - Я никогда не стану болтать, обещаю вам, честное слово. Пожалуйста, позвольте мне уехать, куда я хочу, не мешайте мне заниматься своими делами, пожалуйста!