– Не волнуйся, Алфи, мы бы не позволили чайке тебя обидеть, – заверил меня Томаш-старший, пряча усмешку. На его месте я бы не разбрасывался такими обещаниями. Они с Мэттом, конечно, большие и сильные, но среди котов ходят жуткие истории о нападении голодных чаек.
Когда солнце начало клониться к закату, Франческа сказала, что пора домой. Собрав мусор и переодев детей в сухое, обе семьи двинулись в обратный путь. На этот раз я ехал в сумке под коляской Генри; там было очень удобно, и большую часть дороги я проспал. Снилось мне мороженое.
Попрощавшись со всеми возле дома № 22, я побрел к Клэр, еле переставляя лапы.
– Интересно, куда он каждый день уходит? И где живет? – спросил Мэтт, провожая меня взглядом – словно надеялся, что я отвечу на его вопросы.
На следующее утро, совершив дежурный обход, я поспешил к двадцать второму дому. Мне хотелось снова пережить радость вчерашнего дня и повеселить детей. Когда они смеялись, меня переполняла гордость, словно я своими маленькими лапами разгонял тучи над их семьей.
Я уже собирался поскрестись в дверь Франчески, как вдруг услышал из соседней квартиры странный звук – будто кто-то душил кота. Потом раздался громкий плач Генри – и снова этот звук.
Я сразу понял, что нужно делать, и принялся громко мяукать и изо всех сил царапать дверь 22В. На шум прибежала Франческа.
– Заходи, Алфи, – позвала она, но вместо того, чтобы зайти в квартиру, я кинулся к соседней двери. – Что такое?
Я снова замяукал. Не понимая, что происходит, Франческа пошла за мной – и тоже услышала странный звук.
– Что это? – спросила она. Ее глаза расширились от ужаса. – Кажется, кому-то плохо!
Крикнув Алексею, что она скоро вернется, Франческа начала звонить и стучать в дверь Полли. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем нам открыли.
– Забери его, пожалуйста, забери, – выпалила Полли, силой вручая соседке ребенка. – Я больше не могу!
Ее лицо опухло от слез, волосы были в жутком беспорядке.
– Полли… – мягко начала Франческа, осторожно прижимая к себе Генри. Тот сразу перестал плакать.
– Забери его, – нервно повторила Полли. – Я больше не могу. Не могу! Я ужасная мать, я не люблю своего ребенка. – Она опустилась на пол и, всхлипывая, закрыла лицо руками.
– Полли, – по-прежнему спокойно и ласково произнесла Франческа, – я пойду покормлю Генри. Он хочет есть. – Она говорила медленно, как обычно говорят с животными и маленькими детьми. Полли не ответила. – Смотри, я сейчас закрою дверь. Хочешь, я позвоню Мэтту? Дай мне, пожалуйста, его номер.
– Не надо! Если он увидит меня в таком состоянии, то никогда не простит. Я не дам тебе его номер. – Полли разрыдалась и принялась раскачиваться на месте. Франческа боком протиснулась в квартиру и вскоре вернулась с бутылочкой и банкой смеси. Она подняла сумку, которую Полли обычно брала с собой на прогулки, – та всегда стояла в прихожей – и понесла Генри к себе. Франческа выглядела напуганной; кажется, она впервые со дня нашего знакомства не знала, что делать.