5 августа, в день взятия Орла и Белгорода, Сталин с улыбкой спросил Антонова и Штеменко:
– Вы читаете военную историю?
Штеменко был в замешательстве. Он не знал, что ответить. Вождь, перечитывавший в то время «Историю Древней Греции» Виппера, продолжил:
– В древние времена, когда армии одерживали победы, в честь солдат и их командиров звонили все колокола. Думаю, будет неплохо и нам торжественно отмечать наши победы. Мы… – Сталин кивнул на товарищей. – …полагаем, что взятие Орла и Белгорода следует отпраздновать артиллерийским салютом и фейерверками.
В тот день кремлевские пушки сделали первые победные залпы. С тех пор Сталин пунктуально отмечал все победы на фронтах салютами и тщательно следил, чтобы все проходило как надо.
Около одиннадцати часов вечера Левитану принесли сводку новостей. Он позвонил Поскребышеву, чтобы получить добро от Сталина. Затем над огромной страной разнеслись артиллерийские залпы. «Давайте прислушаемся к ним», – часто предлагал вождь у себя в Маленьком уголке и замолкал.
У военных появилось новое занятие. Они боролись за право первыми сообщить Сталину хорошие новости. 28 августа Конев позвонил в Кремль, чтобы доложить о взятии Харькова, но получил ответ, что Сталин всегда спит по утрам. Тогда генерал набрался смелости и связался прямо с дачей в Кунцеве. Сталин, узнав, в чем дело, так обрадовался, что тут же подошел к телефону.
Когда в сводке Информбюро допустили ошибку, он рассердился и закричал:
– Почему Левитан не назвал Конева? Покажите мне текст сообщения! – Оказалось, что Штеменко решил не включать фамилию генерала в текст. Сталин был в ярости. – Что это за анонимное сообщение? Что у вас на плечах вместо головы? Остановите новости и прочитайте все сначала, но с Коневым. Все! Можете идти!
Собрав пятьдесят восемь армий на огромном фронте между Финляндией и Черным морем, Сталин решил нанести серию сильных ударов по врагу. Перед тем как начать наступление по всей линии фронта, ликующий Верховный распустил Коминтерн и получил поддержку церкви, разрешив избрать патриарха. Затем он решил, что пора менять гимн. Новый гимн Советского Союза должен больше соответствовать чувству эйфории и уверенности, охватившему всю страну. Вождь считал, что самый быстрый способ найти мотив и слова нового гимна – это провести конкурс. Молотов и Ворошилов отвечали за стихи, а Шостакович с Прокофьевым – за музыку.
* * *
В конце октября 1943-го, когда министры иностранных дел СССР, Великобритании и Соединенных Штатов готовили встречу Большой тройки в Тегеране, в Москве стахановскими темпами создавался новый гимн. Спешка объяснялась тем, что на ноябрьские праздники должен был звучать уже не «Интернационал».