В головокружительном ужасе он представил себе на момент, что было бы, если бы Варюша обо всем узнала.
— Конечно, как же иначе! — сказала она с фамильярной иронией и вдруг, улыбнувшись полной улыбкой, показала прекрасные, удивительно ровные, белые зубы.
«Как странно, что я совершенно не замечал ее раньше», — опять удивился он.
— Идите, Бога ради, идите. Ведь Варюша вас ждет.
Но Агния не двигалась с места.
— Уйти всегда недолго. Только вот вы, барин, такое затеваете, что не с вашей бы простотой. Очень даже сочувственно… Барыня сейчас меня спросит: «О чем с тобой говорил барин?» Я должна ей ответить. А потом она спросит вас: «О чем ты говорил с ней?» Что вы скажете тогда?
— Откуда она может знать, что мы с вами говорим?
— От Линки. От Лины Матвеевны. Она у ней на жалованьи.
Агния цинично усмехнулась.
— Сначала была на жалованьи я, теперь она. Завтра мне, наверное, совсем расчет будет… Не с вашей простотой, барин, в такое дело ввязываться. Примите совет. Простите… Очень даже сочувственно…
Она спрятала полные руки под передник и неожиданно потупилась. Лицо у нее было умное и серьезное. С удивлением и стыдом он должен был признаться, что по-настоящему, человечески, он видел его только в первый раз сейчас. Она, видимо, угадала его мысль. Голова ее поднялась высоко и свободно. Усмехнувшись еще раз, она, играя на ходу полными и довольно красивыми плечами, отошла зачем-то к окну.
«Да, небось раньше проходил, не взглянув; мы — не люди», — сказала ему ее походка.
Он последовал за ней смущенным взглядом.
— Господи, никак идут?
Она вытянула шею.
— Скажите, барин, в случае чего, что вы мне жаловались, что от ветра хлопает ставня. Тут, у левого окна, ставня без крючка. Надо сказать Прокофию…
Она продолжала нарочно говорить громко:
— Прокофию, что сказать, что не сказать…
Действительно, с размаха отворилась дверь во внутренние комнаты. Поддерживаемая Линой Матвеевной, странно боком вошла Варвара Михайловна. Она была в кофте и одной рубашке, без юбки. Ноги ее жалко и болезненно тряслись.
Петровский и Агния кинулись к ней. Но она сделала предостерегающий жест правой рукой.
— Осторожнее!
Медленно она обернула лицо на мужа. Сгорбленная, с вытянутой вперед шеей и растрепанными тоненькими косами, она была похожа на старуху. Глаза ее смотрели мутно-безумно и холодно.
— Посадите меня на диван, — сказала она глухо, но явственно и, сделав жалобно-мучительную гримасу, закашлялась удушливым, горловым кашлем.
Муж хотел ей помочь, но она резко оттолкнула его.
— Не смей.
И посмотрела строго и долго.
— Я знаю все.