— Что ты сделал, Мишель? — Я сама чувствовала себя слегка опьяненной.
Лина не до конца заснула. Колени у нее были сжаты. Мишель взобрался на нее и осторожно попытался их раздвинуть, но она не раздвигала колен. Тогда он просунул свое колено ей между ляжками и раздвинул их. Увидев столь расслабленную и раскрытую Лину, я возбудилась. Я принялась ее ласкать, начала раздевать. Она сознавала, что я делаю, но ей это было приятно. Она не отрывалась от моих губ, хотя глаза у нее были закрыты, и она позволила нам с Мишелем полностью себя раздеть.
Лицо Мишеля утонуло в ее пышных грудях. Она позволила Мишелю целовать себя между ног и потом ввести туда пенис, а я тем временем целовала и ласкала ее груди. У нее были на удивление округлые ягодицы. Мишель продолжал раздвигать ей ноги и впивался губами в ее мягкую плоть, пока она не начала стонать. Ей хотелось только одного — пениса. И тогда Мишель овладел ею, и, после того как она получила от него наслаждение, ему захотелось взять меня. Она же приподнялась, раскрыла глаза, некоторое время удивленно за нами наблюдала, потом извлекла из меня пенис Мишеля и уже больше не позволяла его туда вводить. В сексуальной ярости она бросилась на меня, лаская меня губами и руками. Мишель снова овладел ею — на этот раз сзади.
Когда мы с Линой вышли на улицу, обнимая друг друга за талию, она делала вид, что не помнит ничего из того, что только что произошло. Я не возражала. На следующий день она уехала из Парижа.
Две юные сестры были совершенно разными. Одна была крепкой, темноволосой, бойкой. Другая же — утонченной, изящной. В Дороти чувствовалась сила. У Эдны был прекрасный, чарующий голос, и она мечтала стать актрисой. Они были из состоятельной семьи, проживавшей в Мэриленде. В подвале их дома отец произвел торжественное сожжение книг Д. Г. Лоуренса. Это являлось ярким подтверждением того, насколько отсталой была их семья в плане чувственной жизни. Тем не менее их отец, мужчина с влажными и сверкающими глазами, любил сажать девочек себе на колени, запускать руку им под платья и ласкать их.
У них было два брата — Джейк и Дэвид. Еще до того, как мальчики узнали, что такое эрекция, они любили затевать любовные игры со своими сестрами. Дэвид с Доротеей всегда были одной супружеской парой, а Эдна с Джейком — другой. Утонченному Дэвиду нравилась его здоровенная сестра, а более мужественный Джейк обожал почти растительную хрупкость Эдны. Братья вкладывали свои вялые пенисы сестрам между ног, но этим все и ограничивалось. Все происходило в страшной тайне: они лежали на ковре в столовой и при этом сознавали, что совершают самое страшное из сексуальных преступлений.