Обязанности официантки не позволяли ей подолгу задумываться, и она могла лишь урывками возвращаться к волнующим и тревожным воспоминаниям о вчерашней встрече, и в эти короткие минуты передышки она снова и снова видела перед собой лицо незнакомца. Но ни грохот посуды, ни голоса официанток, выкрикивающих заказы, не могли совсем прогнать грезы, от которых ее лицо на мгновенье менялось.
И вдруг она растерялась и почему-то почувствовала себя оскорбленной. Пока она следила за толпой, вливавшейся в магазин через стеклянные двери, незнакомец успел занять место за длинным столом из искусственного мрамора и подзывал ее нетерпеливым жестом. Она подошла, улыбаясь натянутой улыбкой, походившей скорее на гримасу. Как неприятно, что он захватил ее врасплох как раз в ту минуту, когда она пыталась вызвать в памяти его черты и звук его голоса!
— Как тебя зовут? — отрывисто спросил он.
Флорентину рассердил его вопрос и еще больше тон — бесцеремонный, насмешливый, почти наглый.
— Еще что спросите? — проговорила она презрительно, но не тем решительным голосом, в котором слышится требование замолчать. Наоборот, она словно приглашала продолжить разговор.
— Ну, — продолжал молодой человек, улыбаясь, — я — Жан… Жан Левек… А о тебе я для начала уже знаю, что ты — Флорентина… Флорентина здесь, Флорентина там… О, сегодня Флорентина не в духе, ее никак не заставишь улыбнуться! Да, я знаю твое имя, и оно мне нравится…
Его тон слегка изменился, взгляд стал требовательнее.
— Тебя зовут мадемуазель… Ну, а как дальше? Так и не скажешь? — настаивал он с притворной серьезностью.
Приблизив к ней лицо, он посмотрел на нее в упор, и она сразу ощутила его дерзкую напористость. Тяжелый, волевой подбородок, невыносимо насмешливое выражение сумрачных глаз — вот что поразило ее в этом лице сегодня и против воли возмутило. Как она могла все эти дни столько думать о нем? Она резко выпрямилась, и янтарные бусы щелкнули у нее на шее.
— А потом вы спросите, где я живу и что делаю по вечерам. Все вы такие!
— Все вы? А кто же это — все вы? — передразнил ее Жан и оглянулся, словно проверяя, нет ли кого-нибудь позади.
— Ну, все вы! — повторила Флорентина, чувствуя, что еще немного — и ее терпение лопнет.
Однако этот оттенок фамильярности и даже пошловатости, ставивший молодого человека на равную ногу с ней, раздражал ее меньше, чем его обычная манера держаться, которая, как она смутно чувствовала, создавала между ними известную дистанцию. На ее губах снова появилась сердитая, вызывающая улыбка.
— Ну, ладно, — сказала она. — Так что же вам сейчас подать?