Ее щеки порозовели. И она начала говорить. Она говорила быстро, положив локти на стол, и ее взгляд то сиял оживлением, то становился рассеянным и невидящим. Блюда сменяли друг друга: суп-жюльен, закуски, филе камбалы, антрекот, салат, пирожные. А она все говорила. Она умолкала, только чтобы клюнуть, подобно птичке, что-нибудь на тарелке. Она пробовала все и коротко роняла: «Очень вкусно». Но на самом деле она была так возбуждена, что не чувствовала вкуса еды. И больше всего ее опьяняло ее собственное отражение в огромном зеркале за спиной Жана, отражение, к которому она то и дело поворачивалась. Она видела там свои блестящие глаза, матовую светлую кожу, расплывающиеся будто в дымке черты лица. И она так нравилась себе, что, наклоняясь к Жану, словно хотела разделить с ним этот миг своего торжества. Как могла она не любить человека, рядом с которым она была так красива!
К концу обеда она уже стала говорить ему «ты». Она не замечала, что он едва слушает ее и украдкой поглядывает на нее со скучающим видом. В сущности, она разговаривала сама с собой, все время поворачиваясь к этим пламенным глазам в глубине зеркала, которые подбадривали ее, поддерживали ее, опьяняли.
Позднее, вечером, когда они, сойдя с автобуса, пошли пешком, Флорентина притихла, стала молчаливой. Неожиданно потеплело, как это часто бывает в конце февраля. Падал легкий, пушистый снег, припудривая их одежду, волосы, ложась на их вздрагивающие ресницы. Крупные хлопья медленно плыли в воздухе, и, проходя под фонарями, Флорентина видела, как бесконечно изменчивы их формы: одни были похожи на большие звезды, другие — на дароносицу в алтаре. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не видела таких красивых, таких крупных снежных хлопьев. Но она уже не осмеливалась болтать, и время от времени ее охватывала тревога — а произвела ли она хорошее впечатление? Жан выглядел таким рассеянным!
Когда они шли через виадук улицы Нотр-Дам, у самой станции Сент-Анри, Жан внезапно остановился. Флорентина заметила, что он смотрит на гору, огни которой терялись среди первых загоревшихся звезд.
— Ты обращала внимание на эту гору? — задумчиво спросил он.
Она улыбнулась растерянно и насмешливо — этот странный человек все время ставил ее в тупик; затем ее мысли снова обратились к ресторану, где на краткий миг она действительно была счастлива; и так же, как Жан, она встала у парапета и отдалась мечтам. Она тоже смотрела на гору; но ее глаза, сиявшие в снежной мгле, ее глаза, мигавшие от падавших на них снежинок, видели там большое зеркало ресторана и ее собственное лицо, нежные губы и волосы, пышные и волнистые, словно отражавшиеся в темной и бездонной глади воды.