— Это что еще такое? — поинтересовался Папа.
— Это Парнишка играет в крикет, — ответила леди Солнышко с проницательностью, свойственной всем матерям. — Он встает и гоняет мячик. Надо бы тебе с ним серьезно поговорить, ведь он же недосыпает.
Папа отправился наверх с твердым намерением быть строгим и непреклонным, и уж верьте слову, он может быть строгим, когда захочет! Поднявшись по лестнице, он услышал, что шум не стих, поэтому он на цыпочках прокрался по коридору и заглянул в приоткрытую дверь.
В комнате было темно, горел лишь маленький ночник. В полумраке Папа разглядел тонкую гибкую фигурку в белой пижаме. Посреди детской она делала маленькие шажки и махала рукой.
— Ага-га! — воскликнул Папа.
Белая фигурка ринулась к нему.
— Ой, пап, как здорово, что ты пришел!
Папа почувствовал, что быть строгим не так-то легко.
— Значит так! Быстро в кровать! — произнес он с наибольшей суровостью, какую только смог разыграть.
— Хорошо, пап. Только вот посмотри, а? — Парнишка прыгнул и грациозно взмахнул рукой, описав круг. Папа когда-то был заядлым крикетистом и оценил это с чисто спортивной точки зрения.
— Неплохо, Парнишка. Я сам люблю высокий замах. Почти как у Споффорта.
— Ну, пап, ну, расскажи про крикет! — Папу усадили на край кровати, а белая фигурка нырнула под одеяло.
— Да, да, про крикет! — донеслось из угла, где Толстик уже восседал на своей кроватке.
— Ах ты, шалунишка! Я-то думал, ты спишь. Сейчас нельзя. Спать надо.
— А кто такой Попофф? — жадно спросил Парнишка, хватая Папу за рукав. — Классный подающий, да?
— Споффорт был лучшим подающим из всех выходивших на поле. Он был великим игроком австралийской сборной и очень многому нас научил.
— А собаку это он убил? — Это уже Толстик.
— Нет, малыш. Какую собаку?
— А вот Парнишка говорил, что был такой подающий, который бросил мяч так, что тот пробил сетку и убил собаку.
— Ну, это старая байка. Когда я был маленьким, я слышал то же самое об одном подающем. Если не ошибаюсь, о Джексоне.
— А собака была большая?
— Да нет, сынок, не было там никакой собаки.
— Значит, была кошка, — настаивал Толстик.
— Пап, расскажи про Споффорта, — теребил отца Парнишка. Резвое воображение Толстика всегда уводило разговор в сторону, но старший все же вернул его в нужное русло. — Сильно он бросал?
— Да, очень сильно. Я слышал, как игравшие против него крикетисты рассказывали, что у него только замах был почти на полную подачу, а подавал он быстрее всех в Англии. Я сам видел, как он только взмахнул своей длинной рукой, а калитка уже и упала. Бьющий даже не успел битой земли коснуться.