— Все достаточно просто, — объяснила она. — В шестнадцать лет я закончила школу и начала изучать экономику в университете Иерусалима. После этого пошла в израильскую армию.
— Приходилось участвовать в военных операциях?
— Вполне достаточно для того, чтобы понять, что необходимо продолжать борьбу, — сказала она.
Анна поставила чашки и кофейник на поднос, потом подошла к шкафу и взяла банку сливок. Шавасс наблюдал за тем, как она передвигается по крохотной кухоньке, и в горле у него пересохло, а внизу живота возникло напряжение.
Когда девушка склонилась над столом, чтобы поднять поднос, кимоно плотно облегло фигуру, подчеркнув плавные изгибы тела. Ладони Шавасса вспотели, и он сделал было неуверенный шаг по направлению к ней, но тут девушка повернулась к нему с подносом в руках и улыбнулась.
Так ему не улыбалась ни одна женщина в этом проклятом мире. Такая улыбка стирает все заботы и неприятности и заключает в кокон нежности и тепла, которых Пол никогда не испытывал раньше.
Словно почувствовав его настроение и прочитав мысли, Анна вспыхнула и улыбка моментально исчезла с ее губ. Пол взял у нее поднос и мягко сказал:
— Хорошо пахнет ваш кофеек. Я бы выпил чашечку.
Анна провела его в другую комнату, где они сели за столик перед холодным камином. Пока она наливала кофе, Пол возобновил разговор.
— Но ваш рассказ не объясняет того, почему вы оказались в нашей славной компании.
Анна обхватила чашку двумя руками и, потихоньку потягивая напиток, ответила:
— Мои родители бежали из Германии в Палестину во время нацистского правления, но я — истинная сабра — израильтянка по рождению и крови. Таким образом, я оказалась другой, совсем не похожей на них. Но эту разницу не так легко объяснить. Людям, таким, как я, давалось слишком многое, я понятия не имею, что значит испытывать лишения, как, скажем, мои родители. Именно поэтому на меня легла особая ответственность, понимаете?
— Мне это представляется невероятно раздутым комплексом вины.
Она покачала головой.
— Нет, все совсем не так. Я пошла добровольцем на эту работу, потому что чувствовала: я обязана что-то сделать для людей.
— Но ведь там, на родине, вы могли бы с неменьшей пользой приложить ваши силы и умение, — возразил Пол. — Вам предстоит построить целую страну.
— Для меня этого недостаточно. Понимаете, я чувствую себя обязанной сделать что-то для всех людей мира, а не только для моего народа.
Ей показалось, что Шавасс ее не понимает, поэтому с решимостью и легкой обидой она продолжила:
— Простите, кажется, подобные вещи не передать в нескольких словах, особенно, когда захлестывают эмоции. — Она вытащила из кармашка кимоно пачку сигарет и предложила Полу. — Если уж на то пошло, то каким образом люди попадают в нашу компанию? Вот, например, вы?