После их возвращения из поездки Ариадну словно подменили, она целыми днями сидела, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом, не желала ни гулять, ни танцевать, не приглашала рассказчиц веселых историй или музыкантов, как делала раньше, была не похожа сама на себя. Обычно веселая и насмешливая, девушка стала замкнутой и слезливой. Даже появляясь рядом с отцом, мало разговаривала и часто смотрела отсутствующим тоскливым взглядом в пустоту. Царь приказал не упоминать при ней о Минотавре, хотя забыть о чудовище в Кносском дворце мог только глухой, потому что рев по ночам не давал спокойно спать даже привычным к нему.
– Госпожа, вам нужно на что-то решиться.
Тина права, просто сидеть и ждать, когда все увидят, как растет ее живот, нельзя. А рабыня продолжала увещевать:
– Госпожа, ваш отец давно хотел выдать вас замуж за Тавра. Может, вы поторопите события, никто не будет против. А как обмануть Тавра, мы придумаем.
Да, Минос подумывал, чтобы дать согласие Тавру на женитьбу на Ариадне. Кому же, как не ему, после Миноса править Критом? Подумывал, но не торопился делать это. Почему? Царь чувствовал, что, став супругой наследницы трона, Тавр попросту отодвинет от власти самого Миноса.
И Ариадна раньше готовила себя к тому, что будет супругой Тавра. Он всем хорош – богат, умен, красив… Настоящий будущий Минос. И царицей рядом с таким быть хорошо, он постарается, чтобы запястья супруги украшали самые красивые браслеты, а ожерелью на ее шее позавидовали бы сами богини. Для царицы рядом с Тавром будут созданы все условия, чтобы она затмила не только смертных, но и бессмертных богинь.
Но это раньше, до того самого страшного и прекрасного дня, когда Ариадна пострадала от Минотавра и встретилась взглядом с Тезеем. Его глаза снились Ариадне по ночам, просыпалась ночью от желания запустить пальцы в его светлые с рыжеватым оттенком кудри, провести по сильной шее, прижаться к крепкой груди.
Она представляла, но чувствовала, что Тезей не откликается. И все равно представляла. И однажды все-таки почувствовала себя в его сильных, но бережных объятиях. Нет, это было не наяву, но и не во сне, она лежала с открытыми глазами и видела перед собой образ Тезея. Видел ли он именно Ариадну, осталось загадкой.
До самого рассвета девушка привычно не спала, а утром встала почти такой, какой ее видели раньше, – гордой и сильной.
– Позови ко мне Федру.
– Федру, госпожа?
– Тина, ты стала плохо слышать? Да, сестру.
Федра прибежала быстро, девочка обожала старшую сестру, считая Ариадну неземной красавицей и страшно ей завидуя. Но юность брала свое, живая и жизнерадостная Федра не могла подолгу даже завидовать, у нее всегда имелись какие-то дела.