Даже когда жареную ее ешь — и то не по себе.
* * *
Итак, все было в порядке. Брат Азиний, удалившись в камышовые заросли, завершал врачевание ран панны Ядвиги (лечиться в нашем присутствии она категорически отказалась), сьер Гарсиласио с мрачным видом бродил по берегу, а шевалье…
— Не требуется ли моя помощь, дорогой друг? Ибо поистине изучил я сию карту как вдоль, так и поперек.
«Сия карта», извлеченная из книги мессера де Боплана, была разложена прямо на песке. К сожалению, даже яркое солнце не могло увеличить мельчайшие буквицы, рассыпанные по желтоватой плотной бумаге.
…В последние месяцы зрение начало сдавать. Так и до окуляр недалеко!
— Подскажите, ежели я ошибаюсь, дорогой дю Бартас. Это, насколько я понимаю, Хортица…
Я взял веточку и принялся рисовать прямо на песке, пользуясь подсказками пикардийца. Итак, Niepper, Chortizca, Kuczkosow…
Внезапно я рассмеялся. Какого черта! Я все-таки дома. Хватит всех этих Kuczkosow! Как там бишь придумали Константин с Мефодием? Днепр, Хортица, Кичкасы…
Совсем другое дело!
— Тут неподалеку две реки, — подсказал шевалье. — Обе впадают в Ньеппер. Одна называется… Vieux diable! Ну и шрифт, ровно муравьи какие-то! Ага, Konskewoda, это на левом берегу, и Samarka, это здесь, только чуть южнее…
Konskewoda… Конская Вода! Конская Вода и Самарка.
Я всмотрелся в то, что получилось, сверился с картой.
Ну и глушь!
— Однако же, дорогой друг, не спутайте: Samarka и Samara — суть разные реки, ибо вторая значительно протяженнее и полноводнее… Но что вы написали?
Я вновь поглядел на свою карту. Что-то не так? Ах, да!
— Это кириллица, дорогой шевалье. Так пишут русины.
— Весьма странно! — Пикардиец присел, притронулся пальцем к начертанным на песке буквам. — Ка… Каллапка?
— Что?!
Гром не прогремел, не вздыбилась днепровская вода. И земля не раскололась.
Каллапка! Бог мой! Умирающий русин сам нарисовал карту, сам подписал!..
— Дорогой друг! Но что с вами?
— Нет-нет, шевалье, все отлично!
Самарка! Вот что было написано на листке бумаги, пересланном братом Манолисом в Рим! Какой-то неученый дурак из канцелярии навострил перо и…
…получил латинское «к» вместо «слово», латинское же «р» вместо «рцы», а славянское «мну» принял за неясно написанное двойное «l»!
Каллапка!
Я облегченно вздохнул. Затем возгорелся гневом на неведомого болвана, а потом махнул рукой.
Что с них взять? Почему-то славянские языки всегда были нашим слабым местом. Лет восемьдесят назад Антонио Поссевино просил прислать ему русинский шрифт для новой типографии в Берестье.
Ему прислали — албанский.
Самарка! Господи, как все просто!