— Дорогой дю Бартас! А не желаете ли получить отпущение грехов, вольных и невольных, на сто лет вперед? Или на двести?
— А что? — ничуть не удивился он. — А с удовольствием!
Я лег прямо на песок и уткнулся в карту. Все сходилось! Все превосходно сходилось!
* * *
Тогда, после киевской резни, брат Алессо вместе с неведомым русином бежали на юг, «к Запорогам». Это недалеко — Томаковка или Микитин Яр, именно там гнездятся сейчас днепровские черкасы. К тому же это самый короткий путь в Крым — Кичкасы рядом. Но где-то здесь брат Алессо заболел…
…И появилась карта с речным изгибом и буквой «N».
Почему «N»? «Nota»? Впрочем, это не так и важно.
Самарка!
А ведь если б не сьер Гарсиласио с его донкихотством, кто знает, разгадал бы я этот несложный ребус?
Самарка!
* * *
Голубое небо над головой, тихий плеск воды, шелест камышей…
Только сейчас я сообразил, что это и есть — дом. Мой старый, забытый, давно покинутый дом. Я вернулся с черного хода, непрошеный, неузнанный.
Но — вернулся.
Кнеж Адам Константин, пан зацный и моцный, из кнежей Горностаев герба Гиппоцентавруса, рода Гедемина Великого, снова дома.
Дома…
Выстрел…
Испуганный крик, снова выстрел…
Я вскочил, пытаясь сообразить, куда девался сарбакан и остались ли еще черные колючки.
— Мон… Монсеньор! Спасите! О-о-о-ой-й!
Да, я дома. И, кажется, меня решили встретить.
* * *
— Монсеньо-о-р!
Попик вылетел из камышей, опережая собственный вопль, зацепился за корягу, взвизгнул, ткнулся носом в песок.
— Пугу! Пугу! Лови гололобого! Резкий свист — слева, затем справа.
— Пугу! Так вот вы где, такие хорошие!
— Ха! Хлопцы, да тут девка! Славно, славно!
Трое? Четверо? Орут по-русински, теперь бы увидеть…
Зашелестели камыши — и я увидел.
На берег неторопливо выходила Медвежья Шкура. Когда-то она была шубой, причем весьма богатой, но теперь, лишившись рукавов и воротника, выглядела именно шкурой, которую долго и неумело сдирали с бедного зверя. Из-под шкуры торчали голые ноги в грубо сшитых башмаках-постолах. Все завершала шапка, увенчанная дыркой, из которой торчал длинный клок волос.
— Тю! Так то ж ляхи! А ну, хлопцы, сюда!
В руке — кривая сабля, в другой — аркан, красный пояс-кушак завязан небрежно, вот-вот упадет.
Я не успел даже удивиться, как слева зашелестело, и сквозь зеленую стену камыша показалась Грязная Сорочка. Точнее, сорочек оказалось целых три, надетые одна на другую, причем каждая — дыра на дыре. Зато хороши были шаровары — роскошные, из дорогой красной китайки. Они прекрасно сочетались с босыми пятками.
— А вот и мы, панове!
Того, что подошел справа, я и разглядывать не стал. Кажется, на нем был татарский халат и тоже шаровары, но черные.