Вот и склон — противоположный, такой же пологий, почти незаметный. Самарка осталась за спиной, значит, именно отсюда, со стороны Черного шляха, взбирался на холм неведомый русин. Сам — или с братом Алессо. Нострадамуса из Флоренции к тому времени свалила хворь, поэтому он мог остаться внизу…
Что сделал бы я?
Дано: нечто, что необходимо спрятать. Это раз. Высокая «могила». Это — два.
Я оглянулся — трава! Хоть на землю клади, до самой зимы не сыщешь! Или копни в любом месте, отбрось толстый шмат дерна…
* * *
— Гей, пане Адам, как вы там, живы?
— Вашими молитвами, пане значковый!
Знаю я его молитвы! Наверно, тот парень-русин тоже повстречал в степи этаких «панов молодцов». И все-таки ушел — с кровоточащей раной в плече. Он был смел и неглуп, неведомый новиций, иначе и случиться не могло — Общество умеет выбирать людей. А если он был умен…
Я окинул взглядом вершину, пытаясь понять, как поступил бы я. Спрятать! Но не просто спрятать. Спрятать так, чтобы можно было найти! Это не заговоренный клад, что сам собой в землю уходит или в молодицу превращается! Тайна Общества, неведомая, но очень важная.
Тот, кто прятал, знал, что сюда пошлют меня. Меня — или кого-то другого. Значит, он должен оставить подсказку. Он и оставил — букву «М»…
Место можно было отметить крестом, точкой, как угодно. Но на бумаге именно «М»…
Я глубоко вздохнул, чувствуя далекий, но верный запах следа. Ягуар не спутает след. Буква «М» на бумаге… Значит, она должна быть и здесь!
На земле?
В траве?
Или?..
* * *
Камень, который я заметил еще при подъеме, — огромный, серый, утонувший в земле, молчал. Молчал и второй, поменьше, на противоположном склоне. И третий, совсем маленький, неподалеку от костра, на который уже ставили котелок…
Заговорил четвертый — черный, плоский, почти весь засыпанный землей. Только неровный выщербленный край выглядывал из-под травы. Буква «N», процарапанная чем-то острым, почти исчезла, и если бы не лучи закатного солнца, косо падавшие на вершину холма…
Прямо под «N» трава росла гуще. Земля просела — незаметно, чуть-чуть. Яма показалась мне странно большой, длинной. В самом центре вздымал розовую голову наглый репейник, между тонких травинок шныряли муравьи.
Да, я представлял себе это иначе. Совсем иначе!
— То прошу до кулешу, пане Адам! Вечеря не панская, да под горилку сойдет. Пан Мыкола, то передайте пану Адаму филижанку!
Черная звездная твердь над головой, острый запах травы, маленький уютный костерок. Жаль, гитару не взял!
— Хлебните, хлебните, пане зацный! Горилка страхи ночные прогоняет!