- Возможно, возможно, - туманно ответил Чет, - весна еще далеко. Пусть тренируют
крылья, чтобы мне было интереснее. Мири, ты опять мучаешь инструмент? Не порть
детям слух!
- Наш слух сейчас портишь ты своими криками, - отрезал бард, не переставая перебирать
пальцами. – Солдафоном был, солдафоном и остался. Я, кстати, песню для тебя сочинил.
Хочешь послушать?
Медита и близнецы захихикали.
- Только когда напьюсь так, чтобы внимать без содрогания, - отмахнулся Четери. – А где
Тедерии? Он же рядом с тобой поселился?
- Да, но он улетел почти сразу же, как вызвал воду, - ответил Мири. – Сказал, что полетит
на юго-восток, надеется найти выживших в джунглях. Может, Зов до него не дошел? Хотя
Нории звал с такой силой, что чуть не оглушил.
- Кстати, о силе, - Четери подмигнул Медите, и тут же снова стал серьезным. – Я видел
пятна на границе зеленой полосы, на западе, Нории. Песчаники прорываются, если не
остановить, будут снова жрать людей. Слетаем завтра?
- Они и будут прорываться, - новость была ожидаемая, но неприятная, - я слишком
растянул силу. На границах не хватает защиты. Конечно, слетаем.
Слуги быстро накрыли стол, и драконы, усевшись пировать, делились новостями, болтали, смеялись, слушали песни и делали все, чтобы черная тень горя, не найдя здесь пищи, уползла из дворца. Но она всего лишь отступила, затаившись в выделенных им покоях и
готовясь напасть ночью, когда все – будь то люди или драконы, беззащитны перед снами и
воспоминаниями.
- Зафир, - сказал вечером Нории, погружаясь в большую купальню, - позови ко мне
женщин. Двоих, и покрепче. И пусть не готовятся долго, я не хочу ждать.
Слуга кивнул, оставив господина одного. А Нории лежал в полумраке, ощущая, как все
еще бьется в теле принятая с утра от огненной принцессы сила. Пусть завтра сложный
день, но сестра разбередила тьму в душе, и ничего, кроме женской ласки, с ней не
справится.
Он не винил Огни и не стал ее стыдить. Кровь должна быть оплачена кровью, смерть
должна уступить место жизни или быть отомщена. Но смерти упрямой Рудлог он не хотел, и поэтому нужно было убедить ее уступить. И брать ее силой он не хотел. Сломать дерево
легко, трудно заставить его цвести только для тебя.
И думать о том, что он будет делать, если другого выхода не останется, он тоже не стал.
Раздались торопливые шаги, и в купальню, позвякивая браслетами, шагнули две
черноволосые девушки, заулыбались, глядя на него, стали снимать легкие одежды. Он
откинул голову на край чаши с водой и закрыл глаза, ощущая легкие волны от
спускающихся по ступенькам в воду женщин, их любопытство и радость.