Рональд Рейган и окончание холодной войны
Редко когда у Америки появлялся президент, настолько отвечающий духу времени и настолько готовый к решению насущных задач, как Рональд Рейган. За десять лет до того Рейган выглядел чересчур воинственным, чтобы быть реалистом; десятилетие спустя его убеждения, возможно, показались бы слишком одномерными. Но, противостоя Советскому Союзу, чья экономика испытывала стагнацию, а геронтократические руководители в буквальном смысле последовательно умирали, и имея поддержку американского общественного мнения, готового позабыть о годах разочарований, Рейган соединил латентные, порой, казалось бы, несогласующиеся сильные стороны Америки: идеализм, способность быстро восстанавливаться, творческую энергию, экономическую жизнеспособность.
Чувствуя потенциальную слабость Советов и будучи всей душой убежден в превосходстве американской системы (он изучил намного больше трудов по американской политической философии, чем полагали доморощенные критики президента), Рейган объединил оба элемента – власть и легитимность, – которые в предыдущее десятилетие породили американскую амбивалентность. Он бросил Советскому Союзу вызов, втянув в гонку вооружений и технологий, в которой тот не мог выиграть. Для этого президент запустил программы, которые долгое время блокировал конгресс. То, что получило известность как Стратегическая оборонная инициатива (СОИ) – щит, обороняющий от ракетного удара, – во многих отношениях подвергалось насмешкам в конгрессе и в СМИ, когда Рейган выдвинул свой план. Сегодня же этой программе в значительной мере приписывают то, что именно она убедила советское руководство в бесплодности попыток соревноваться в гонке вооружений с Соединенными Штатами.
В то же время Рейган придал политике психологический импульс, выступив с громкими заявлениями на самой грани вильсонианского морализма. Вероятно, наиболее трогательный пример – прощальное послание Рейгана, произнесенное им, когда он покидал свой пост в 1989 году. Он описал свое видение Америки как сияющего града на холме:
«Всю свою политическую жизнь я говорил о сияющем граде, но не знаю, рассказывал ли толком о том, что представало перед моим взором, когда я произносил эти слова. Но в мыслях моих был высокий гордый город, возведенный на мощных скалах, противостоящих океану, овеваемый ветрами, благословенный Богом и населенный множеством разных людей, которые живут в мире и гармонии, – город со свободным портом, где идет торговля и бурлит творческая энергия, и если бы тот город окружали стены, то в стенах были бы двери, и двери были бы открыты для всех, у кого есть желание и смелость войти туда. Вот таким я его увидел и таким продолжаю видеть».