За полтора года до женитьбы на сестре германского короля Герман вызвал из Венгрии вдову Болеслава с сыном Мешко, которому в ту пору было семнадцать лет. Этим своим шагом польский князь хотел примириться с вдовой брата и своим племянником, дабы тот, возмужав, более не считал своего дядю врагом. В окружении Германа были люди, которые подталкивали его к браку с Вышеславой, матерью Мешко. Многим из польских магнатов хотелось, чтобы польский князь, как его отец и старший брат, искал бы сближения с Русью, а не с Германией. Герман, и раньше относившийся к Вышеславе с большой симпатией, пообещал, что если его сын от Юдифи умрёт, то он назначит своим преемником Мешко. Ребёнок и впрямь был очень слабого здоровья.
Но такое положение вещей не устраивало новую супругу Владислава Германа, которая надеялась сама родить наследника польского трона. Не устраивало это и тех польских магнатов, которые желали союза с Германией и ратовали за отвоевание у Руси червенских городов.
Конец распрям в ближайшем окружении Германа положила очередная война с поморянами. Враг сокрушил польское войско под Колобжегом и на реке Унде. Поморяне вступили в Великую Польшу, не встречая достойного сопротивления. Польские можновладцы предпочитали отсиживаться в своих замках, нежели помогать князю защищать страну. Герман обратился за помощью к германскому королю. Генрих послал в Польшу отряд рыцарей, но он был наголову разбит поморянами под Познанью.
Древнюю столицу Польского государства Гнезно окружили пожары: горели деревни и выселки в междуречье Вислы и Варты. Так поморяне мстили полякам за жестокость во времена походов Болеслава Смелого, который пытался насильно обратить их в веру Христову.
По совету Вышеславы Герман обратился за помощью к Руси. Дабы в Киеве с большим сочувствием отнеслись к польской беде, он вместе со своими послами отправил на Русь и Вышеславу.
В окружении великого киевского князя закипели страсти. Одни бояре не могли простить полякам их недавнего вторжения на Волынь, эти люди советовали Всеволоду Ярославичу оставить Германа с его бедою наедине. Но были среди киевских бояр и сторонники польского князя, которые говорили: по покойной матери своей Герман доводится Всеволоду Ярославичу племянником. И негоже бросать в беде близкого родственника, несмотря на былые разногласия.
«Владислав Герман сделал добрый жест - вернул в Польшу Вышеславу с сыном, - твердили Всеволоду Ярославичу пропольски настроенные бояре. - Вышеслава по отцу приходится тебе, княже, племянницей. И ты ей ныне вместо отца. Коль не поможешь Владиславу, от этого пострадают и Вышеслава с сыном. Пусть не жаль тебе зловредного князя, тогда пожалей поляков-христиан, которые ныне страдают от жестокости язычников».