Присутствие возков среди воев слегка смутило воеводу Славера, и он, спустившись ниже, остановил коня рядом с Волынцом. Хозар уже было хорошо видно. Они же из-за поворота дороги еще не понимали, что вот-вот упрутся в тупик, созданный перевернувшимися санями.
– Кто едет? Как думаешь? – спросил воевода.
– Разбойники, раз на торговых людей напали, – пожав плечами, спокойно ответил сотник. – Когда войны нет, на торговых людей только разбойники и нападают.
– Мыслишь правильно. Но разбойники в возках не ездят. Напала на обоз, скорее всего, охрана этих возков.
– Что это за охрана, если она не подчиняется тому, кого охраняет? – спокойно ответил Волынец, а его конь Ветер начал беспокойно перебирать копытами, словно сам рвался в атаку, и только рука всадника сдерживала его. – Разве наши варяги, что обоз охраняют, сами на кого-то нападают?
– Мыслишь правильно… – повторил Славер. – И мне не нравится, что хозары слишком много себе позволяют в наших землях. Охрану кто-то послал, кто-то разрешил им напасть на торговых людей. И мы имеем полное право защитить своих купцов. Хотя земля эта уже не наша, а словенская. Но это роли не играет. Своих будем защищать даже в земле бодричей.
– Мне что делать? – спросил Волынец, словно бы досадуя на какие-то сомнения воеводы.
– Что делал, то и делай. Для того я тебя сотником и поставил…
* * *
В этот раз все удалось еще легче. Помогла вторая сотня, которая преследовала хозар. Уничтожение охраны и захват возков прошли так стремительно, что хозары не успели даже толковое сопротивление организовать. Пытались сопротивляться, не сомкнув строя, а это всегда грозит скоростным уничтожением. Да и негде им было строй выставить на узкой дороге.
А хозарские конники, кажется, вообще не умели щитов смыкать, как это делает европейская пехота и варяжская конница. Между сомкнутыми щитами копье не проходит. А если проходит, то сразу и ломается. Однако и варяги-русы в конном строю щиты смыкают только тогда, когда защищаются. В атаку они просто предпочитают идти плотным строем, конь к коню, локоть воя к локтю воя, и наносят стремительные удары копьем с подающейся вперед руки. То есть, бьют не так, как те же франки или свеи, не коня используя для силы удара, а только свое копье и силу руки. И из-за этого копье становится на длину руки длиннее. А в удар вкладывается еще и распрямляемое плечо, и подающийся вперед за плечом корпус. И не каждый доспех, и никакой щит не способны такой удар вынести даже дважды, хотя обычно все кончается после первого удара.
Сохранять плотный строй при спуске со склона горки было сложно, но здесь сомкнутый строй и не требовался, поскольку хозары сами свой строй не сомкнули, и не все успели коней развернуть головой к противнику – многие еще скакали по дороге, и не успевали развернуться даже для того, чтобы щит подставить под копье. Но вот щиты у хозар оказались для варягов непривычными. Они были такими же круглыми, как и варяжские, но меньшими по размеру, и не плоскими, а выпуклыми. И эта выпуклость сама по себе была направлена на то, чтобы сбивать копье с направления удара, что дополнительно делалось и движением руки. И если бы варяги не умели, в свою очередь, подправлять направление удара уже тогда, когда удар наносится, их мощная атака не была бы такой результативной. Но получилось то, что получилось Сотня Воронца скатилась со склона, как лавина, и смела с дороги охрану хозарских возков, и даже не смогла сразу скорость погасить, и скатилась, увязая в сугробах, с дороги вниз, на берег. А вторая сотня, подоспев с тыла, уже не нашла себе противника, и потому просто окружила возки. Впрочем, никто не нападал на сидящих внутри людей, укрытых меховыми пологами. Варяги ждали Славера, который не торопил коня при спуске со склона. Но спустился как раз вовремя, когда и возки, и преследующие их варяги остановились.