Вообще Карл хорошо понимал, что каждая его ежегодная война всегда связана во многом с желанием его вельмож получить новые земли. Во всей партии войны один только монсеньор Бернар был человеком бескорыстным, и если что-то получал, то вскоре отдавал тем, кому желал помочь. В целом же партия войны была иной, хотя королевский дядя и возглавлял ее. Но для Бернара война была способом существования. Он войну любил, воевать умел, и заботился при этом об усилении королевства. То есть, заботился о силе своего племянника. Однако Бернар не старался оказать влияние на своих подвижников, и потому они поддерживали его, исходя из собственных интересов. Карлу самому такое положение вещей не нравилось. Но он мирился с ним.
– Хорошо, что ты напомнил мне, – согласился Карл. – Дю Ратье, ты же хорошо знаешь Годослава?
– Да, ваше величество. Я недавно, выполняя ваше поручение, даже ездил к нему с негласным посольством, – отозвался королевский майордом.
– Вот и прекрасно. Ну так и встреть князя. И проводи ко мне. Я буду ждать в своей палатке. Кто-нибудь… Поищите аббата Алкуина. Пусть тоже ко мне заглянет. Разговор пойдет о его протеже аббате Феофане.
Дю Ратье, как и положено было откликаться на слова короля, который не любил приказывать, считая, что всегда достаточно просто его слов, согласно приложил к груди правую руку, и молча направил коня вниз по дороге, навстречу кавалькаде всадников. Король же торопливо погнал своего коня назад, к палаточному лагерю, словно ему необходимо было выполнить что-то срочное до прибытия Годослава. Впрочем, ему, в самом деле, было необходимо прочитать письмо Бравлина. Там могло быть что-то такое, что следовало бы сообщить князю бодричей.
Рыцари сопровождения без замедления пустили своих коней вдогонку за королем. И только двое поехали вслед за королевским майордомом в качестве почетного сопровождения. Должно быть, это были люди из окружения дю Ратье, его помощники, и они понимали, что правила церемониала приема гостей требуют, чтобы гостя встречал не единственный королевский чиновник…
Майордом не слишком торопился, блюдя важность своей миссии, и этим, как было принято, показывая уважение гостю, но сам Годослав, оставив колонну своего сопровождения внизу, и разрешив ехать с собой только возу с тальниковыми крепкими и гибкими клетками, поторопился навстречу, и успел преодолеть половину разделяющего их расстояния, хотя князь поднимался в гору, а майордом спускался под гору. Воз подниматься так быстро, как белый княжеский конь, не мог, и потому, естественно, отстал.