– Я не понимаю, о чем ты говоришь, князь, но не будем говорить о важных делах здесь. Пойдем в палатку. Там разговаривать удобнее, – король собрал в руку все три собачьих поводка, и двинулся в палатку вместе с волкодавами…
Майордом дю Ратье стоял рядом, и слышал весь разговор. Но в палатку за королем и князем войти не поторопился, и только полог поднял, запуская внутрь хозяина, его гостя, и собак.
– Заходи, дю Ратье, заходи, – позвал король своего майордома. – Нам нужно разобраться в ситуации, о которой хочет рассказать князь Годослав. Мне может потребоваться совет.
В палатке уже находились личный хронограф Карла и его секретарь юный Эйнхард и аббат Алкуин, «самый ученый человек в мире не только среди саксов»[69], как называл его сам король Карл. Алкуин встал при появлении короля и князя, и протянул Годославу руку для рукопожатия, а не для поцелуя, как делают обычно все священники, в том числе и аббат Феофан в Рароге. Уважая известного носителя знаний во многих областях науки, Годослав с удовольствием пожал Алкуину руку.
– Садись княже, – предложил Карл, впервые называя Годослава на славянский манер «княже», а не «князь» или «принц», как говорил всегда раньше. Видимо, так король франков желал подчеркнуть свое благорасположение, довольный сделанным Годославом подарком.
Сам Карл устроился в обитом бархатом походном кресле на невысоком подиуме, и не выпустил из руки собачьи поводки. Две собаки тут же уселись у его ног, а третий, самый крупный кобель, сел даже рядом с креслом так, чтобы Карл мог положить руку ему на голову, и чесать собаку за ухом. При этом создавалось впечатление, что волкодав размерами превосходил самого короля, хотя назвать Карла мелким никто бы не решился. Вообще складывалось впечатление, что умные ирландские волкодавы сразу признали в короле своего нового хозяина.
– Мы готовы выслушать тебя, Годослав, – сказал Карл.
Князь, только-только севший на невысокий табурет рядом с дю Ратье, встал, чтобы говорить. Он часто, даже в своем Дворце Сокола, предпочитал говорить стоя. Так князю было легче сосредоточиться, так он, имея высокий рост, привлекал больше внимания к своим словам.
– Ваше величество. Недавно ко мне в Рарог прискакал экстренный посол моего названного брата князя Бравлина Второго хорошо мне знакомый тысяцкий князь Куденя. Я по случаю его приезда даже не собирал свой боярский совет, принимая посла в узком кругу своих помощников. Это не было неуважением по отношению к Бравлину. Экстренный посол сам желал разговора в тесном кругу, без огласки…
– То есть, тайные переговоры… – король поставил точку над «i», желая более точных формулировок, к которым он привык, как прямолинейный монарх-воитель, каковым сам себя считал.