* * *
Все смотрели на князя, а князь, угрюмо хмурясь, по-прежнему смотрел в столешницу. Но тишина и его, похоже, начала раздражать. И тогда он сказал:
– Я сегодня не командую. Я только слушаю, и никому не мешаю. Командует полками мой младший сын, его и слушайте…
Это было похоже на испытание. И Вадимир отца понял. Встал, и начал говорить:
– Сложившееся положение вы все знаете лучше меня… Варяги отправили половину своих дружин под Славен. Там будет трудно. Там уже трудно, как я догадываюсь. Но все мы надеемся, что Перун будет благосклонен к воеводе Первонегу, и поможет ему защитить город[5]. А мы здесь остались с варягами примерно в равном положении, если не сказать, что в положении более выгодном, поскольку князь Астарата, как и воеводы Славер с Далятой, считают нас напуганными и не способными к активным действиям. И мы должны доказать Астарате и другим обратное, и так доказать, чтобы это стало памятно. Само такое доказательство служит не только делу усиления нашей позиции здесь. Это ещё и дело помощи Славену, потому что наш успех в Бьярмии заставил бы варягов сняться с осады и сюда отправиться. Но тогда, в случае нашей первой победы, силы двух сторон опять окажутся приблизительно равными. А если и из Славена, когда там отобьются, к нам подмога подойдёт, даже небольшая, тогда совсем всё с ног на голову поставит. Я понятно объясняю суть?
Вадимир посмотрел на отца. Тот по-прежнему не отрывал взгляда от столешницы, слушая долгие объяснения княжича. Сам бы Буривой ни в какие объяснения не вступал. Он просто приказал бы, и его приказ поторопились бы выполнить незамедлительно. Но Вадимир иной, и он должен учиться общаться с дружиной по-своему. Ему еще придется найти общий язык с тысячей Гостомысла, которую младший сын сам и поведет в сражение. Это опытная тысяча. Вои ходили с Гостомыслом в поход на помощь западным славянским племенам и против саксов, и против Карла Каролинга, и против данов, и против других славянских племен. Тысяча привыкла к командам княжича Гостомысла. А тот говорить любит, как Вадимир. Все объясняет. Значит, была надежда, что полк будет Вадимиру надежной опорой. Еще бы и остальные воеводы и сотники поняли и поддержали младшего сына. Тогда можно было бы спокойно сидеть за этим столом, и не рваться душой в сечу. Но пока еще душа рвалась, пока еще было желание стукнуть кулаком по столу так, чтобы столешница разлетелась на щепки, и показать, что силы князя не оставили. Но, подумав так, Буривой вдруг понял, что он не сможет по столу стукнуть даже так, чтобы баклажка с медом подпрыгнула и перевернулась. А стол-то уж тем паче не сломает, как бывало раньше.