— Она дышит лучше всех в группе, — рассказывала я Неду.
— Конечно. Само собой.
Он гордился ею. Он был в нее влюблен. Но все-таки он был уже не совсем с нами. Он часто сидел возле окна и смотрел во двор, и я не знала, видит ли он там то же, что мы, или что-то свое.
Неожиданно пришла открытка от Сета Джоунса. Она была из Флоренции, и, значит, ему удалось уехать. Он писал: «Думаю похоронить прах в Венеции. Хочу, чтобы ты была со мной. С. Дж.».
Но я этого не хотела. Я хотела быть там, где я была, хотела сидеть весь день рядом с братом, готовить обед, мыть посуду, а вечером играть с Ниной в карты. Потом как-то пришла бандероль для брата от Джека Лайонса, а в ней был банный халат.
— Кто такой, черт подери, этот Джек Лайонс? — спросил брат.
Халат ему понравился, но было неловко получать подарок неизвестно от кого.
— Ты с ним учился в школе в Ред-Бэнке. А я с ним спала.
— У него хороший вкус, — сказал Нед.
— Заткнись.
— Я про халат.
Джек, значит, понимал, в чем нуждается умирающий человек. Он в этом разбирался лучше меня. Он потом еще присылал подарки, хотя я ему больше не звонила. Нед даже начал их ждать. Предвкушал что-нибудь новенькое. Один раз пришла пленка с записью птичьих голосов, и Нед любил ее слушать, а сам дремал рядом. В другой раз — толстые шерстяные носки. А один раз — здоровенная коробка помадки, какую делали раньше. Есть ее брат не мог, но ему понравился запах.
В конце концов я позвонила в Нью-Джерси.
— Не нужно ничего присылать моему брату, — сказала я Джеку.
— Не нужно указывать, что мне нужно и что не нужно, — ответил он.
На это трудно было что-то возразить.
— Он любит слушать птичьи голоса. И ему понравилась помадка.
Я была рада, что Джек меня не видит. Я была в тонких серых трениках и в футболке, на коленях у меня устроилась Гизелла. Сидела я в темноте, чтобы поменьше платить за электричество. Незадолго до этого я все-таки пошла проситься на работу к Эйксу, а меня не взяли, сказав, что у меня не та квалификация.
Я стискивала трубку. Я плакала.
— Я знаю, что ты делаешь, — сказал Джек.
— Ну ты же такой специалист, — сказала я в нос, горько, с отчаянием.
— Кое в чем да. Мой опыт показывает, что, как правило, люди плачут, когда у них есть на то причина. Смеются тоже.
В следующий раз он прислал ветряные колокольчики. Брат попросил повесить их над окном. Каждый раз, когда дул ветер, они звенели, и он улыбался. Подарок для брата был еще и напоминанием для меня. В жизни всегда остается что-то хорошее.
— Я его знаю, этого Джека? — спрашивал Нед.
Теперь он мог спрашивать об одном и том же по нескольку раз. Сам он слабел, и память слабела.