— Повтори, что ты сейчас сказал, — оттолкнув в сторону остолбеневшего охранника, приказал Егор.
— Я сказал, что вы нелюди и недостойны жить, — еще более уверенно произнес Стас, почему-то ему стало казаться, что эти здоровые, сильные люди с автоматами его боятся.
Один из охранников замахнулся прикладом, намереваясь сбить Стаса с ног, но был остановлен старшим:
— Стоять, — крикнул Егор. — Никому его не трогать.
Все замерли: рабы, охранники, даже дождь, слегка моросивший с самого обеда, прекратился.
— Ты нас не боишься? — удивленно спросил Егор. — Ты не боишься того, что я могу с тобой сделать.
Стас неопределенно пожал плечами:
— Наверное, боюсь, — немного подумав, сказал он.
— Тогда почему ты так уверенно говоришь, что мы нелюди, это же смертный приговор для тебя.
— Наверное, я скажу сейчас глупость, — уверенно произнес Стас, — но я в эту глупость верю, — парень замолчал, собираясь с духом.
— Так что ты хочешь сказать? — уже с угрозой в голосе переспросил Егор.
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, — решившись, произнес Стас.
И тут старший захохотал. Он смеялся долго и с наслаждением. Потом начали смеяться остальные охранники. Они не понимали, почему смеется их начальник, но старались поддержать натянутое веселье. Вдруг Егор резко оборвал смех.
— Ты рассчитывал, что я вкачу тебе очередь в грудь, и ты умрешь быстро?
— Нет, ты же подонок, палач, а значит тебе не свойственно ни благородство, ни жалость.
Егор замер, словно от пощечины. Глаза его стали наливаться нехорошим блеском безумия. Рука потянулась к рукояти то ли ножа, то ли короткого меча, висевшего на поясе, но он справился с собой.
— Да ты не трус, — удивленно сказал он, — либо еще не успел стать им. Мы сегодня уже лишились одного работника, поэтому я не убью тебя. Но запомни, еще одна подобная выходка и ты будешь умирать долго и мучительно. Ты все сказал? Или еще что-то хочешь добавить?
Стас смотрел ему прямо в глаза, у него было заготовлено еще много оскорбительно-унизительных фраз для этих людей, но при этом он прекрасно понимал, на данный момент он исчерпал всю свою удачу до капли, и если он хочет вырваться из рук этих палачей, то должен жить. Произнеся сейчас хотя бы одно слово, он подпишет себе смертный приговор.
— Все, — твердо произнес Стас.
— Тогда шагай, — с ненавистью в голосе произнес Егор. — Эй, свиньи, — крикнул он рабам, — в одну цепочку и марш вперед!
Он понял, что последнее слово осталось за его противником, но он ничего не мог поделать. Можно избить этого наглеца, отрубить ему руки, оторвать яйца, вырвать язык, выколоть глаза, отрезать уши, но все это покажет лишь одно — его беспомощность, бессилие перед словами этого парня.