– Что Хэвеленд не убивал Амплби?
Эмпсон задумался. Когда он заговорил, Эплби показалось, что в своих словах ученый отбросил личные пристрастия и следовал лишь по пути отвлеченного знания.
– Наука, возможно, ошибется, если станет утверждать лишь это. Наука сможет сказать только то, что Хэвеленд не убивал Амплби и потом раструбил о преступлении, разбросав кости. Это, полагаю, решающий фактор. К нему я добавлю свое убеждение, что Хэвеленд невиновен.
– Ваше убеждение – это глас опыта?
– Только лишь. И вновь – нечто ошибочное, но тем не менее авторитетное.
– Значит, Хэвеленд психически… нормален?
Этим новым вопросом Эплби попытался подвести концовку в том смысле, что все только что сказанное было неверно. Эмпсон отступил точно так же, как до этого Готт.
– Считаю свои долгом, мистер Эплби, высказать свое личное и профессиональное убеждение в том, что обстоятельства смерти ректора несовместимы с наблюдаемым мной психическим состоянием Хэвеленда. Однако с моей стороны было бы предосудительно продолжать обсуждать психическое состояние его или кого-либо из моих коллег. Вам не составит особого труда найти психологов, желающих обнаружить признаки безумия в каждом из нас.
Эмпсон вел себя тактично: шутка смягчила отповедь.
– Каждый сам обязан решать, что ему должно и что нет, – произнес Эплби.
И тут Эмпсон в третий раз прервал его, на сей раз – страстным возгласом:
– Это труднее всего на свете!
Эплби решил переменить тему.
– В половине десятого вы вернулись сюда из профессорской, после чего снова вышли где-то через час (в десять сорок, если быть точным), чтобы забрать пакет из привратницкой. На это у вас ушло восемь или десять минут, а потом не выходили из своих комнат, пока в профессорские апартаменты не прибыла полиция. Таковы, полагаю, были ваши передвижения?
Эмпсон наклонил голову в знак согласия.
– Вы кого-нибудь встретили по пути в привратницкую или обратно?
– Я видел Титлоу.
– Расскажите мне, пожалуйста, где именно вы его видели и когда? И видел ли он вас?
– Не думаю, что он заметил меня. Он входил к себе как раз тогда, когда я выходил. Очевидно, он поднялся наверх и входил в прихожую, когда я открыл вон ту дверь, – Эмпсон кивком головы указал на дверь гостиной, – и заметил его.
– Это было примерно в десять сорок, когда вы собирались зайти в привратницкую, так?
– Именно так.
– Должен уведомить вас, что мистер Титлоу заявил, что не выходил из своих апартаментов до без пяти одиннадцать. Затем он спустился вниз и направился прямиком к парадной двери ректора.
Заметив, что Эмпсон не воспользовался сделанной им паузой, Эплби продолжил: