– Несколько забавных безделушек – так вы изволили сказать, – иронично усмехнулась она. – Но ведь вы сами признались, что это было для меня всего лишь поводом. Меня, как вы знаете, интересует в вашем доме нечто совсем иное.
Однако Ашборн, заметивший вспыхнувший в ее глазах интерес, решил не торопиться.
– Тем не менее я полагаю, вам следует тут немного задержаться. На всякий случай, чтобы вы могли что-нибудь сказать в свое оправдание, когда леди Арден начнет расспрашивать нас о том, что мы с вами делали в доме.
Не обращая внимания на ее протест, Ашборн взял ее под руку и повел вдоль шкафов.
Прикосновение его руки, его близость взволновали Сесили. Сердце забилось быстро и гулко, словно собираясь выпрыгнуть наружу.
Что же такое происходит? Надо положить этому конец! Ее тело, неожиданно ставшее столь своенравным и непослушным, надо было как можно скорее подчинить доводам разума. Как говорил Ксавье, сознание управляет телом, а не наоборот. Так почему же ее сознание предает ее? Почему Сесили не в силах контролировать свои поступки?
Они проходили мимо одного из больших шкафов, и Сесили нарочно остановилась, проверяя на опыте, не разучилось ли ее тело слушаться велений сознания.
– Не расскажете ли вы чуть подробнее о том, что находится там? – взмахнула она рукой. Рука ее слушалась.
– Ах там, – Ашборн запнулся, видимо, собираясь с мыслями, пока Сесили внимательно разглядывала содержимое шкафа.
Она сразу узнала севрский фарфор, который невозможно было не узнать благодаря изяществу и тонкости его отделки. На видном месте стоял сервиз бирюзового оттенка с красивым орнаментом.
Однако излишняя вычурность позолоты не очень понравилась Сесили. Все-таки простота и белизна китайского фарфора, почти полное отсутствие росписей, гармоничность и сдержанность стиля китайских мастеров были ей больше по душе.
– Этот сервиз – моя самая любимая часть коллекции, – обронил Ашборн.
В этом было что-то удивительное, невероятное. Человек с таким тонким вкусом и чувством прекрасного, способный ценить красоту во всех ее проявлениях, о чем свидетельствовала вся эта огромная коллекция фарфора, вдруг, по непонятной для Сесили причине, склонялся с почтением перед чересчур разукрашенным сервизом. Этого Сесили была не в силах ни понять, ни объяснить.
Даже если бы она была страстной любительницей севрского фарфора, она никогда не сочла бы этот сервиз прекрасным произведением этой школы. Рисунки, изображавшие двух влюбленных, напудренных, завитых, одетых в костюмы прошлого века, были излишне жеманны и банальны. Поражало обилие цветов в одежде – серый, розовый, голубой, – по мнению Сесили, сплошная безвкусица.