Ехать решили на машине месье Вернье.
Накануне вечером я долго сидела у окна, вглядываясь в окна виллы за оградой. Но Венсана так и не увидела.
Мы отправились ранним утром, часов в шесть. Я была сонная и дремала на заднем сиденье.
Когда окончательно проснулась, мы уже спустились по серпантину с горы и ехали среди апельсиновых рощ. Вел папа. Оказалось, что наш француз отлично знал Алжир. Он рассказывал всякие интересные истории. Например, мы проезжали древние развалины, и месье Вернье объяснил, что здесь была крепость, которую построили берберы много столетий назад. В те времена еще не было ни французов, ни русских, ни алжирцев, — шутил месье Вернье, — зато были берберы.
Потом мы с мамой стали потихоньку напевать. Француз пришел в восторг и попросил, чтоб мы пели погромче. Ну, мы, конечно, распелись. Он даже пытался нам подпевать. Папа только посмеивался. А месье Вернье сообщил, ни его жена, ни две дочери не поют!
К полудню мы въехали в город Бешар. Перекусили в кафе и двинулись дальше.
Потом мы увидели, как наступает пустыня. За Бешаром шоссе выпрямилось и блестящей серой лентой врезалось в горизонт, по обочинам большие валуны, и дальше до самого неба — только камень.
— Это уже Сахара? — время от времени спрашивала я.
— Нет еще, — отвечал отец.
Когда мне надоело спрашивать и смотреть, горизонт неожиданно встал на дыбы и двинулся нам навстречу ярко-оранжевым валом.
— Что это?
— Первый бархан Сахары, — сказал отец.
Это действительно был бархан, высотой с многоэтажный дом, он упирался гребнем в яркое небо, а у его подножия расположился оазис — зеленые пальмы на оранжевом фоне. Здесь шоссе кончалось, как, наверное, кончалась и сама жизнь.
Мы взобрались по плотно слежавшемуся песку на самый гребень, и дальше был только этот оранжевый цвет, играющий оттенками на песчаных волнах.
— Никогда не думала, что может быть такая резкая граница, — сказала мама.
— Пустыня наступает, — ответил отец.
Француз посоветовал маме купить сахарскую розу, я подумала, что это растение такое, а оказалось — каменный цветок. Дожди в Сахаре — редкость, и когда вода все-таки достигает поверхности песка, ветер подхватывает влажный песок и кружит, и кружит, а солнце довершает начатое ветром: вскипает влага, плавится песок и возникают причудливые окаменевшие формы, похожие на розовые бутоны. Их находят бедуины — пустынные племена, в самом сердце Сахары. Мужчины-бедуины закрывают лицо, а женщины, наоборот, не носят паранджи.
Мама купила сахарскую розу у закутанного в темно-синий, почти черный бурнус бедуина, или это был туарег, не знаю. Он сидел на земле, перед разложенным своим богатством и, казалось, был абсолютно безразличен ко всему происходящему вокруг него. Он не пошевелился ни разу, пока мы перебирали каменные цветы, никак не отреагировал на вопрос о цене и посмотрел на отца только тогда, когда тот протянул ему деньги. Я видела только его глаза, половину лица скрывала повязка, он поднял сухую темную кисть и взял у отца несколько купюр, столько, сколько посчитал нужным.