Неуютное помещение карантина встречает нас холодом, сквозняком и комарами. Я не сразу соображаю, что точки у меня на лице – это следы укусов от комаров. На дворе, между прочим, стоит конец января… Ночью, чтобы как-то отгородиться от храпа соседей, я вставляю в уши беруши и не слышу назойливого жужжания зимних комаров. Комары в этой колонии, окруженной болотами, были серьезной напастью. Они жили везде, облюбовав места в затопленных подвалах, подсобных помещениях и промышленной зоне. Не различая людей ни по званию, ни тем более по форме, комары постоянно атаковали источник корма, не видя никакой разницы между сотрудниками и осужденными. Зато когда ветер дул с запада, колонию накрывало сладким запахом ванили и шоколада. В сотне метров от колонии находилась фабрика, где делали шоколад «Alpen Gold».
В колонии царят хаос и разруха, работы практически нет, и зэки вынуждены сами себя занимать. Зона вроде бы черная и живет по своим блатным понятиям. Есть настоящий смотрящий за зоной. Подобный человек имеется и в каждом бараке. Бесчисленные смотрящие за промкой, за санчастью, за общим, за карантином следят за соблюдением арестантских понятий. В этой ситуации выигрывают все – в зоне относительный порядок и покой. Сотрудникам колонии вообще можно ничего не делать, только приходи на работу и торгуй поощрениями и условно-досрочными освобождениями. Осужденные, не обремененные идиотскими воспитательными мероприятиями, спокойно тянут свои сроки.
Едва успев зайти в помещение карантина, мы готовим списочек: кто приехал, откуда, из каких отрядов. Я работал в столовой, о чем и сообщаю. По местным понятиям, я красный, баландер, козел. Порядочному арестанту нельзя сидеть со мной за одним столом. В карантине я становлюсь изгоем. Еще час назад, находясь с этими малообразованными ребятами, слушая их разговоры, я с ужасом думал, как мне вынести и вытерпеть их общество. А когда они сами изгнали меня, пострадавшего от мусоров больше, чем все они вместе взятые, я потерял дар речи. Я был очень расстроен и сильно переживал. Я перестал есть, начал голодать.
«Ты пойми, Володя, – скажет мне один юноша, – мы против тебя ничего не имеем. Но у нас будут проблемы, если мы не станем соблюдать эту постанову и сядем с тобой за одним столом…»
Через некоторое время все налаживается, и у меня устанавливаются прекрасные отношения и с красными, и с черными. В тюремной жизни есть много нюансов, и часто шансов восстановить справедливость в криминальном мире гораздо больше, чем в обычном. Не думаю, что вы удивитесь, если услышите, что семьдесят процентов россиян не доверяют правоохранительным органам и судам…