Свидетель К., симпатичная девушка, сообщает суду, что будет говорить по совести. Обвинитель Шляева тут же цепляется за эту фразу и ехидно спрашивает: «И что же вам эта совесть говорит?»
Девушка спокойно отвечает: «А то, что таким образом можно посадить всех сотрудников ЮКОСа, и мне безумно жалко находящихся здесь людей».
Все участники процесса, в число которых входят и обвиняемые, имеют право задавать свидетелям вопросы. Судья, стремясь соблюсти все формальности, любезно интересуется, нет ли у обвиняемых вопросов к свидетелям. У меня вопросов нет. Вальдес-Гарсиа требует прекратить это безобразие и остановить абсурд. Он успевает сказать, как над ним издевались сотрудники прокуратуры, как выкидывали его костыли с четырнадцатого этажа. Он в сотый раз заявляет, что не понимает, что здесь происходит, что он не читал всей этой макулатуры, где написана чушь. В отчаянии он тихо произносит: «Меня сделали инвалидом, и я не знаю, как мне дальше жить и что делать…»
«Ничего, раньше надо было думать! – язвит прокурорша. – Для инвалидов еще и Олимпийские игры проводят!»
«Вот тебе там в самый раз выступить!» – хотелось мне сказать во всеуслышание. Я уже представлял ее на стометровой дистанции. Судья восстанавливает спокойствие и объявляет перерыв. От возмущения у меня сильно бьется сердце, и я хватаю ртом воздух. Я готов задушить прокуроршу. Для меня очевидно, что совесть и прокурор – понятия несовместимые.
Мне очень часто приходится себя сдерживать. Мне хочется заорать во все горло: «Опомнитесь! Вы что творите, сволочи?!»
Делать это бессмысленно. Они прекрасно знают и понимают, что творят.
Адвокат регулярно проводит со мной воспитательные беседы, удерживая от подобных поступков. Я не могу успокоиться и найти себе место. Мне представляется такая картина. На столе стоит обычная белая чашка с чаем. Прокурор, показывая на нее пальцем, утверждает, что это утюг. Глупость очевидна для всех, но каждый исполняет свою роль. Адвокаты кричат: «Посмотрите, там же чай налит! Это чашка!»
«Ну конечно, очевидно, что это чашка», – поддерживаю я доводы защиты.
На что прокурор с маниакальным упорством, с пеной у рта, твердит: «Нет, это утюг».
Но стоит только нам покинуть этот зал, как прокурорша возьмет чашку-утюг в свои руки и радостно, причмокивая от удовольствия, выпьет чай…
* * *
Продолжается допрос свидетелей. В день приходит один-два человека. Каждый следующий свидетель ничем не отличается от предыдущего. Те же вопросы, те же ответы. Меня никто знает. Меня не знают свидетели, чьи показания, в соответствии с обвинительным заключением, якобы доказывают мою вину… На допрос приходят обычные сотрудники компании, которые рассказывают о своей официальной работе.