Задыхаясь в удушливой – в прямом и переносном смысле – атмосфере карантина, я записываюсь на прием к начальнику колонии. Он в отпуске, и меня принимает его заместитель по воспитательной работе. Запойный алкоголик, подполковник занимает кабинет, по размерам превышающий наше спальное помещение, куда вмещается человек сорок зэков. Выслушав мои жалобы и просьбы, он не решает ровным счетом ничего. Человек с непонятными функциями, он – пустое место. От него нет ни пользы, ни вреда. Не приди он на работу – никто не заметит его отсутствия. А сколько здесь, в этой системе, таких дармоедов, с надуманными функциями и полномочиями?! На мой взгляд, людей в погонах вообще нельзя подпускать к осужденным. Доверить им можно только охрану периметра колонии, чтобы зэки не разбежались, и охрану гражданских лиц, работающих с зэками, – учителей, психологов и воспитателей.
Замполит сообщает, что вопрос моего перевода в другой отряд может решить только начальник колонии лично. Я разочарованно возвращаюсь в карантин. Вижу взволнованного Мишу К., он сегодня дежурный. «Иваныч, – обращается он ко мне, – боюсь, не выдержу, убью этого молокососа!» Речь идет о дневальном – маршировщике Виталии. Последний откровенно провоцирует Мишу, придираясь ко всему: «Здесь плохо помыли, здесь не подмели. Зеркало плохо протерли, плохо кровать заправили». Ему очень нравится Мишу доводить. Представьте, каково ему, взрослому человеку, отцу двоих детей, с высшим образованием и к тому же воевавшему, слушать все это от молодого человека! «Все, не могу больше», – говорит мне Миша и срывается с места. «Сейчас тумбочку ему на голову надену», – на ходу добавляет он. Ни секунды не сомневаясь в серьезности его намерений, я бросаюсь на перехват и успеваю его остановить. Мише не составило бы труда осуществить задуманное. Мысль о том, что я спас жизнь (или по крайней мере здоровье) мерзавцу-скинхеду, меня расстраивает. Но я рад, что избавил Мишу от дополнительного срока и проблем.
На утренней проверке Кирилл нам торжественно сообщает: «Сегодня маршировки отменяются! К нам приезжает комиссия правозащитников! Если вдруг кто спросит о маршировках, то говорите: мол, не знаем, что это такое!» – строго наказывает он.
Группа гражданских в сопровождении людей в форме не спеша идет по аллее в сторону нашего барака. Кругом чистота и порядок. Растут березки, видны бордюрчики, выкрашенные мелом. Зеленеют газончики. Церковь радует глаз. Тишина и порядок. С первого взгляда можно подумать, что попал в пионерский лагерь. Но знайте, чем красивее зона кажется снаружи, тем хуже живется зэкам внутри. Грязь, бардак и разруха – спутники относительного душевного спокойствия осужденных. Комиссия заходит в расположение отряда. С ними человек с камерой – с телевидения из города Владимира. Для него уже готов сюжет: и сценарий написан, и актеры подобраны. Снимают туалет, умывальник и комнату для приема пищи. Специально отобранные зэки, раздетые по пояс, счастливо плескаются у белоснежных раковин. Умилительный сюжет покажут по первому каналу владимирского телевидения. Сотни тысяч людей узнают, как счастливо живут заключенные в местах лишения свободы.