Он шваркнул трубку на рычаги. Интересно, подумалось ему, как идут дела у тех, кто разыскивает дражайшего нашего Ефима Мойшевича? Ведь его делом занимаются многие: милиция, ФСБ, цвет уголовного мира, возможно, даже команды, которые специализируются на несостоятельных должниках, очень может быть, и доблестная вышневолочекская ГАИ, так и не дождавшаяся оплаты квитанции за неправильную парковку, а еще бывший мент в надежде на вознаграждение, не считая уж его самого.
Так от кого же прячется Фимка Лифшиц — от закона или от сил беззакония? И прячется ли вообще?
Не исключено, что он больше ни от кого не прячется. Сидит он себе в родимой Хайфе и взахлеб рассказывает чиновникам Моссада, как он всю совковую контрразведку на одном месте повертел и кинул. А те ему подхихикивают, мацу с гусиной шейкой подкладывают… Хотя, вполне возможно, что он уже и умер. Лежит себе на дне какой-нибудь речушки и кормит рыбок, ершиков там разных, плотвичку всякую, которые благословляют своего рыбьего бога за нежданно свалившееся к ним лакомство. Или тихо преет себе под лежалой листвой, а червячки и прочие личинки тянутся на запах его разлагающейся плоти… Барский искренне надеялся, что до этого дело не дошло. Ему очень хотелось перемолвиться парой слов с этим человеком.
Он запер кладовку и вышел из бара через служебный выход.
* * *
Их было двое. Они были в рабочей одежде и дожидались его, прислонившись к борту «каблука». В руках у них были пушки, и смотрела эта карманная артиллерия прямо на него.
Одна из этих пушек была обрезом двуствольного ружья и обещала при малейшем лишнем движении разворотить ему живот с кишками, почками и печенью двумя зарядами крупно нарубленных гвоздей. Вторая пушка именовалась пистолетом «ТТ» и непохоже было, что бы кто-то вздумал зарядить его газовыми патронами.
Дверь за ним захлопнулась, и Барский остановился, понимая, что путей для отступления у него не осталось. Переулок был длинный и узкий, весь заставленный баками для мусора. Если он побежит, то его подстрелят, прежде чем он одолеет десять метров. Если попытается повыеживаться, результат будет такой же.
— Руки в гору, сука. Будешь рыпаться, схлопочешь прямо здесь, — сказал тот, что стоял слева. У него было худое, загорелое лицо, и измятый полушубок смотрелся на нем странно.
Барский поднял руки, и тогда второй двинулся к нему, наглядно показывая своей пушкой, что Барский должен упереться руками в стену и расставить ноги. После этого он аккуратно его обыскал. Он знал свое дело и проверил все места, где могло быть спрятано оружие.