— А вы что, воюете с кем-нибудь? — спросил я.
— Мы ни с кем не воюем, — гордо сказал Алекс, — мы — страна мира и мирных намерений, а вот с нами воюют все и нам приходится давать отпор, поэтому мы и создали страну-крепость, которую не взять никому, а мы можем достать любого. Правда, во времена империи возможности Московской народной республики были больше, но и мы тоже не лыком шиты, нам земли чужой не надо и своей мы ни пяди не отдадим.
— А что это за война, если нет никаких разрушений, нет ни бомбежек, ни вражеских армий? — спросил я.
— Ну, ты вообще, как «пятая колонна» заговорил, — пробурчал Алекс. — Подожди, пооботрешься и поймешь всё. Мы не воюем на своей территории. Мы врага разим на его территории, сильным и точным ударом и малой кровью.
— Малой кровью чьей, врага или своей? — не унимался я.
— Естественно — врага, — сказал Алекс и быстро оглянулся вокруг, не подслушивает ли кто, — ты эти вопросы припаси к себе, а не то пойдешь в дикарско-воспитательный лагерь на расчистку загаженных территорий.
— А что такое загаженные территории? — естественно спросил я. Разве бы вы не спросили то же самое?
— Потом расскажу, — отмахнулся от меня Алекс. — Нет бы спросить меня, как мы живем, как процветаем, какие у нас перспективы, а он о загаженных территориях.
— Ладно, — милостиво согласился я, — давай, рассказывай, как вы тут живете.
— Ну, ты и наглец, — засмеялся Алекс, — скажи спасибо, что я историк и к твоим закидонам отношусь с понятием, а ведь другие люди совершенно тебя не поймут. Переключайся на внутренние ощущения новой личности. А живем мы хорошо. Самые богатые люди у нас — это похоронные бюро. Затем идут нефтяники, и газовщики, а потом уж производители продовольствия. Искусственного продовольствия. Ты его уже попробовал.
— А почему гробовщики самые богатые? — не понял я.
— Чего тут непонятного, — терпеливо сказал Алекс, я уже не поддевал и не задевал чувствительных струн патриота своего края, — чем больше людей рождается, тем больше людей мрёт. Потом, земля очень дорогая, сжигание — это выброс денег в атмосферу, а вот полная переработка покойников — это очень сложное и прибыльное дело.
Этого мой желудок не смог утерпеть, хотя и был почти пустой.
— Ты что наделал, гад, — чуть не плакал мой новый знакомый, — почти новый магнекар и весь облеванный. Не едим мы покойников, не едим, все идет на технические нужды и производство химреактивов. Это же намного лучше, чем гнить в земле под деревянным крестиком, к которому никто не приходит.
— Да разве можно такое про покойников говорить? — с трудом произнес я, отчетливо представляя картинки использования ими частей покойного.