— Любое кризисное общество должно проходить этап чернухи в искусстве. Это все равно, что оказаться посредине зловонной лужи и видеть берег, но возможности перегнуть нет. Приходится писать об убийствах, чтобы сделать кирпич для прохода к чистому и светлому, потому что от того, как напишешь об убийстве будет зависеть количество убийств в дальнейшем. Либо это будет романтика убийства, либо это будет отвращение к самому убийству и убийце.
— Но ведь невозможно воспитать писателя за два или за три месяца, это очень длинный процесс, — сказал Кондрат Петрович.
— Естественно, — согласился я, — но с чего-то нужно начинать. Вначале это будут графоманы, которые будут отсеиваться по мере непопулярности их произведений, а из некоторых графоманов вырастут вполне добротные писатели, которые составят славу и гордость новой МНР. Я даже гимн для них написал:
Графоманов не садят на грядках
И не делают их в постелях,
Они пишут что-то в тетрадках,
У портретов стоят в галереях.
Все сверяют свое фото
С полотном Ильи Глазунова,
Может тот, непонятный кто-то
Это он, не сказавший слова
О капризах природушки русской,
О курильских огромных крабах,
О квартире чего-то узкой
И о наших отличных бабах.
Пусть завидуют с Запада маны,
Что у нас, где ни плюнь, там Пушкин,
И на каждом углу графоманы,
Что клепают стихи, как сушки.
Мы найдем вам любую рифму
Даже к слову такому — «чесать»,
Если курим, то только «Приму»
И поем мы про Родину-мать,
Что зовет нас со всеми на подвиг
И к штыку приравняет перо,
И в колонны построит нас по два,
И командовать будет Пьеро.
А известнее всех Буратино,
Деревянный пацан, хулиган,
Он не гонит для лохов картину
И не носит в кармане наган.
Графоманы сродни Глазуновым,
Пишут то, что не видно Богам,
И для них все является новым,
И все падает к вашим ногам.
— Глазунов? — переспросил я. — Это такой древний художник, который решил запечатлеть историю. Он брал огромнейшее полотно, рисовал кремль в багровых тонах, а на фоне кремля располагал головы и фигурки двухсот или трехсот более или менее известных людей его времени или еще ранних времен, и каждый деятель хотел попасть на такое полотно, чтобы вписаться в историю, ну и историй с этими полотнами было тоже немало.
— У нас на нулевом уровне тоже есть кремль, — как-то задумчиво сказал Кондрат Петрович. — А что ты там говорил насчет агентуры в наших кругах?