Я примерно сориентировался, в какую сторону мне нужно идти. Местность вокруг была и знакомая, и совершенно незнакомая. Дороги разрушены вконец, на них можно ездить только на тракторах и кроме тракторов я там ничего не видел. Пока я наблюдал, по основной дороге прошло штук пятнадцать обшарпанных тракторов «Беларусь» с огромными прицепами, в которых раньше возили сено и силос.
Небо было относительно чистое и только вблизи горда летало несколько магнекаров с надписью «POLIZEI», то ли искали кого-то, то ли просто патрулировали. Часа через два и они улетели.
Я, как окруженец во время Великой войны, стал передвигаться в ночное время вдоль дорог, на которых никого не было. Дорог были не только непроезжими, но и непроходимыми для человека.
— Вот оно — будущее человечества, — думал я. — Сколько мне приходилось читать про разрушенные дороги, заросшие бурьяном и уходящие в неизвестность и про диких людей, иногда выходящих на эти дороги, чтобы подивиться чему-то диковинному, созданному неизвестно кем и неизвестно для чего.
Дороги проходили по разрушенным поселкам и городкам. Как будто прошла большая война, и люди не стали восстанавливать разрушенное, оставив это как памятник прошедшей войны. Но и ничего построенного нового рядом не было. Одну из дневок я проводил на четвертом этаже полуразрушенной пятиэтажки-хрущевки, которую я использовал в качестве наблюдательного пункта. Жаль, что у меня не было бинокля, но вдалеке на уровне горизонта я заметил нескольких человек, что-то делающих в поле, а рядом с ними стоял трактор с телегой.
Следующей ночью я заметил огоньки в темноте и направился было к ним, но меня учуяли собаки и завыли как по покойнику, а возможно, они действительно завыли по покойнику, а не учуяли меня. И я не стал искушать судьбу и искать приключений там, куда меня никто не приглашал.
К утру после третьей ночи я вышел примерно туда, где закончился мой путь по болоту. Там уже стоял магнекар и около него прохаживался мой старый знакомый Алекс. Я не думаю, что он сдал меня и сейчас просто выжидает, чтобы нажать кнопку тревоги и получить обещанное за меня вознаграждение. Собственно говоря, это он сделал из меня Юниса и как бы легализовал в высшем обществе. Будь что будет, и я пошел к нему.
— Слава ГБ, ты жив, — сказал Алекс и обнял меня. — Ты исчез внезапно и о тебе не было ни слуху, ни духу. А потом тебя самого объявили в розыск, я сразу понял, что тебя нужно ждать только здесь. Пойдешь к себе домой? Давай я тебя туда подброшу на магнекаре.
— Не будем рисковать, Алекс, — сказал я. — У нас магнекаров не было и твой аппарат может испортиться там. И я не уверен, что ты приживешься у нас. Хотя, у нас все то же, что и у вас, правда ГБ еще не назвали ГБ, но уже близки к этому, такие же несвободы и преследование инакомыслия. Наши люди живут так же, как на дне в средине нижнего уровня. Зачем тебе менять шило на мыло? Если мы у себя ничего не сделаем, то и вы будете такими же, как есть сейчас. Если мы улучшим нашу жизнь, перейдем от упадка к расцвету, то и ваша жизнь расцветет. Мы и живем для того, чтобы вы жили лучше. Прощай и читай книги, я постараюсь написать о тебе и о себе. Был у нас такой поэт Пушкин. Он о писателях сказал так, что у них есть возможность воздвигнуть себе и другим памятник нерукотворный. И я воздвигну его. Как только увидишь где мою фамилию, знай, что я сдержал свое обещание.