Кажется, она удовлетворена, но не до конца.
– Ладно, верю, – говорит она. – Но ты все равно придурок, пока не доказал обратное.
Мы дожидаемся, пока библиотекарь отвлекается на что-то, и выскальзываем за дверь. Я беспокоюсь, нет ли какого правила, по которому она обязана сообщать о самовольной отлучке обучающихся на дому. Я знаю, что мать Джорджа через два часа явится за ним, поэтому времени у нас не так уж и много.
Мы отправляемся в китайский ресторан. Если сотрудникам ресторана и кажется, что в это время нам бы надо быть в школе, они оставляют эти мысли при себе. Рианнон сообщает свежие новости: Стив и Стефани опять поругались, но ко второму уроку помирились, а я рассказываю, как был Ванессой.
– Я знаю много таких, как она, – задумчиво говорит Рианнон, когда я заканчиваю свой рассказ. – И самые опасные из них те, у кого это хорошо получается.
– Подозреваю, что Ванесса – настоящий мастер.
– Ну, я рада, что мне не пришлось с ней встретиться.
Но ты не встретилась со мной , хочу я поправить. Но оставляю свое мнение при себе.
Мы прижимаемся коленями под столом. Я беру ее руки в свои, тоже под столом. Но разговор продолжается как ни в чем не бывало. Мы вроде и не замечаем, что там, где мы касаемся друг друга, кажется, и кровь бежит быстрее.
– Прости, что назвала тебя придурком, – кается она. – Просто мне ведь и так тяжело. Я была совершенно уверена, что не ошиблась.
– Я и в самом деле вел себя как придурок. Я все время забываю, что ты ко мне еще не привыкла. А для меня-то это норма.
– Джастин иногда так делает. Притворяется, что я не говорила того, что ну вот только что ему сказала. Или разыгрывает целый спектакль, а потом издевается, когда я попадаюсь на удочку. Я просто ненавижу эту его манеру.
– Ну прости!
– Да ладно, все нормально. Я имею в виду: он не единственный, кто так себя со мной ведет. Наверное, есть во мне что-то такое, что забавляет людей. Я и сама бы так делала – дурачила бы их, если бы мне это хоть раз пришло на ум.
Я вынимаю из подставки палочки для еды.
– Что ты придумал? – спрашивает Рианнон.
Выкладываю из палочек гигантское сердце и засыпаю получившийся контур сахарином из пакетиков. Потом с торжественным видом указываю на это сердце.
– Это, – говорю я, – только одна девяностомиллионная часть того, что я чувствую к тебе.
Рианнон смеется.
– Постараюсь не принимать это персонально на свой счет, – говорит она.
– То есть как? – спрашиваю я. – Это символ моей любви, очень даже персональной.
– Сделанный из заменителя сахара?
Я хватаю пустой пакетик и запускаю в нее.
– У меня тут припасены не только символы! – воинственно кричу я.