— Ясно. Ну, так что: берёте ли вы нас?
Глебова вскинула брови и отчего-то вопросительно глянула на Гордея. Тот перехватил взгляд Ярославы и слегка утвердительно кивнул.
— Возьмём. Лишний меч в пути не помеха, — проговорила девушка.
— Тогда как нам узнать о времени отправления?
— Где вы остановились?
— В трактире у кузницы.
— Мы пришлём гонца.
— И всё же? Хотя бы дайте примерный ориентир?
— Через пять дней! — заявил Гордей. — Не раньше.
Бор поднялся, считая, что разговор окончен и пошёл к выходу. Следом двинулись и его товарищи.
Уже на улице гигант остановил северянина и спросил:
— А ты чего вдруг вспомнил про Белого Витязя?
— А что? Тебе что-то известно?
Первосвет подошёл ближе и не очень громко сказал:
— Белый Витязь — это никакой не миф, ни сказка. Он настоящий.
— Что? — не понял Бор.
Гигант нервно закусил верхнюю губу и огляделся. Дальше он уже говорил не так громко:
— Мне ещё дед рассказывал… Уже лет, эдак, двести… или триста, как у Малиновки иногда видят одинокого ратника, медленно едущего вдоль реки. Это бывает в те ночи, когда на небе полная луна.
— Звучит зловеще, — усмехнулся Бор.
— Обычно это бывает поздно вечером, — продолжил Первосвет. — Белый конь, на нём восседает громадный всадник… в белом же одеянии… доспехах…
— Ух! Прямо оторопь берёт! — сострил Бор. — И что этот… твой всадник?
— А что? Едет… судьбу свою ищет… зовёт…
— Откуда зовёт?
— Люди говорят, она в Малиновке спрятана.
— В реке?
— Малиновка — это душа Темноводья, — Первосвет сказал это с такой нежностью в голосе, что и Бор, и Семён, тоже слышавший рассказа своего товарища, одновременно испытали позабытое чувство странной неловкости, сравнимое с тем, как будто ты стал случайным свидетелем сцены, в которой объясняются в любви. — Красивее реки нет во всём Сарнауте. Эх, помню, бывало на ночной рыбалке…
— А зачем ищет? — осторожно спросил Прутик.
— Что? А-а… свободы хочет, — грустно пробормотал Первосвет. — А её нет… ибо судьба Витязя — судьба Темноводья. И он это понимает. Однако найти её никак не может…
— Почему?
— Она и сама несвободна… судьбинушка-то… доля… Ярмо носит.
— Какое-такое ярмо?
Первосвет сжал губы и не ответил. Кажется, он посчитал, что его всерьёз не восприняли, а раз так, то и говорить более не о чем.
Бор переглянулся с Семёном. Было видно, что северянин что-то задумал.
— Ладно… ладно… разберёмся, — пробормотал он, давая знак следовать в трактир…