— Первый блин комом… — хмыкнул несчастный «воскресший», убирая информацию с виртуального экрана. — Сходил по дрова…
Подобрать пожитки труда не составило. Еще через минуту воскресший гном стоял рядом с кухонным навесом.
— Уважаемый Дредин…
— Просто Дредин, — перебил страж. — Чего уж там.
— Дредин, — послушно повторил игрок, стараясь не показать радости. Стражники еще не приняли его за своего, но потепление намечалось. — Я спросить хотел.
— Так спрашивай.
— Змеи! Что здесь за змеи такие? Совсем небольшие, но очень ядовитые!
— Да где ж там прям «очень», — рассмеялся гном. — Ядовитые, конечно, не без этого. Гадюки обыкновенные. Много их тут.
— Я уже понял что много. Обыкновенные, да? — печально понурил голову Кроу. — Гадюки значит,… а противоядие?
— Нам без надобности, — развел руками Дредин. — Видишь колечко у меня на пальце?
— Ага, — кивнул Кроу, во все глаза, разглядывая самое обычное железное колечко без малейших следов резьбы или иного украшательства.
— Оно и защищает стражей от гадючьего и многих других ядов, — пояснил ветеран. — Мы ведь в разных местах оказываемся, всякая живность встречается. Магия! Потому противоядия нам без надобности. А вот тебе поберечься бы надо! Если тебя цапнет, враз помрешь!
— Я тоже так думаю, — признался Кроу. — А гадюки везде? С каждой стороны ползают?
— Кто их знает. Но думается мне, что везде. Так что под ноги поглядывать не забывай!
— Ясно! Спасибо за науку, Дредин!
Несколько обескураженный сделанным открытием, черноволосый гном не оставил попыток. Терять нечего. Но и умирать просто так не хотелось, поэтому Кроу предпочел не возвращаться к бревну, облюбованному гадюкой ядовитой обыкновенной.
До обеда он собрал дневную норму хвороста, аккуратно разложив добычу около своего личного очага, расположенного у подножия облюбованного холма. Судя по доносящимся запахам, до того момента как кашевар позовет всех на заслуженную трапезу, оставалось не больше часа, и Кроу решил использовать это время с пользой, потратив его на пробежку.
Стоящие на смотровой площадке стражи удивленно вертели головами вслед за пыхтящим коротышкой, нарезающим большие круги вокруг дозорной башни. Гном то и дело падал, ненадолго замирал на земле, затем с завидным упорством поднимался и вновь принимался бежать. Вдруг полуголый оборванец радостно подпрыгнул, выдал несколько зажигательных танцевальных па, явно радуясь чему‑то. Затем удивление доблестных стражей возросло — гном бегун подобрал с земли каменюгу, прижал её к груди и вновь побежал, с натугой переставляя ноги. Преодолел с пару десятков шагов и рухнул наземь словно подрубленное дерево. Чуть полежал, заворочался, встал на карачки, одной рукой по прежнему прижимая камень к груди, и медленно потащился к холму, возле которого прижившегося чужака так часто примечали. Стражи с вполне понятным состраданием смотрели за муками несчастного, не желающего расстаться с камнем дабы облегчить свою ношу. Самый молодой из дозорных открыл рот для ободряющего клича, но не издал ни звука, потому как гном неожиданно бросил камень и вновь задрыгал ногами в радостном танце.