– Кто он?
Анечка будто не слышала.
– Кто это был? – спросил Чиж уже громче. – Что за…
«Монстр» – едва не сказал он, но вовремя опомнился, покосившись на ребенка.
– Ты могла уйти со мной. Я ведь предлагал! Ничего этого не случилось бы.
– Стать твоей персональной подстилкой? Какой же ты добрый! Знал бы ты, как я всех вас ненавижу, а уж тебя – особенно. Это твое показное благодушие и казенную щедрость.
Чиж медленно выдохнул, пытаясь совладать с подступающим приступом ярости. Посмотрел на мальчишку – тот следил за их ссорой с непроницаемо-равнодушным выражением лица.
– Подумать только, помочь он хотел, – вполголоса говорила Анечка, вышагивая от стены к стене, – надо было тебя сразу в расход, как остальных. Пожалела, дура, себе на голову.
– И что такое предложил он?
Анечка резко остановилась, обернулась к нему.
– Моему ребенку – все. А мне то, чего хотелось больше всего. Серого и Жабу, Горыныча, Клена, Рекса, Василя…
Некоторые клички Чиж никогда не слышал. Рекса знал лично – глупый верзила, шатавшийся в городские руины. Сгинул год назад, от тела остались лишь клочья. Василь сторожил торговые караваны. Пошел отлить на стоянке – труп нашли, да не целиком, голову ему будто откусили. Про Жабу слышал что-то в местных байках. Не помнил, что именно, но по контексту уже не сложно было догадаться.
– Он сказал, что потом все по-другому будет, им только срок нужен и верные соратники. Убитым будут искать замену, а уж они постараются, чтобы подходящие люди нашлись. Ведь это так просто. У всех на виду, но никем не замечено.
Чиж молчал. Хотелось спросить, почему же не стали заменять его, но что-то подсказывало – от этого вопроса выговорившаяся Анечка взбесится вновь.
– Что им нужно?
– Им нужны мы. Я, мой сын, все остальные. Но мой сын – особенно, – улыбнулась Анечка. – Дети – это новое начало, надежда, ее нужно растить и беречь. Они не любят день, им неприятен свет. Но скоро стемнеет, и тогда…
Она подошла к окну, выглянула наружу.
Чиж не успел понять, что произошло. Раздался короткий сухой щелчок. Время замедлилось, растянулось, как смола. Долгие мгновения Чиж наблюдал, как Анечка отшатывается в комнату с запрокинутой почему-то головой. Во все стороны полетели осколки, брызги, красные искры в красном свете заходящего солнца.
Так же невыносимо медленно Чиж вскочил с места, мир завертелся от головокружения. Он схватил на руки мальчишку, метнулся в сторону и привалился к стене. С силой вжал лицо ребенка в плечо.
– Мама!
Он оказался невероятно сильным для своих лет. Брыкался, как разъяренный зверь, укусил Чижа в искусственную руку. Зубы оставили глубокие вмятины в твердом полированном дереве. Чиж не обращал внимания. Он оцепенело смотрел на упавшее тело Анечки. От лица женщины не осталось ничего, лишь бурое месиво да сочащаяся кровь.