Питер ответил ей несколько смущенным взглядом.
– Не совсем, – сказал он. – Так получилось, когда я наложил на нее заклятие безопасности. Я пошел в кабинет выбрать еще какие-нибудь чары, но тут увидел, как Ролло разговаривает с лаббоком…
Как это на него похоже, подумала Чармейн. Этот дурак вечно считает себя умнее всех!
– Эльфийских чар было и так достаточно, – заметил Кальцифер, паря над вросшей в стол стеклянной шкатулкой.
– Он же сказал – она опасная! – возразил Питер.
– Из-за тебя она стала еще опаснее, – отозвался Кальцифер. – Не вздумай к ней приближаться. Сейчас трогать шкатулку нельзя ни в коем случае. Не знает ли кто-нибудь из вас, где тут можно найти хорошую, прочную каменную плиту, где я мог бы уничтожить эти яйца?
Питер изо всех сил старался не выглядеть как побитый котенок. Чармейн вспомнила, как падала с обрыва и едва не приземлилась на скалы, прежде чем сумела полететь. Она постаралась как можно нагляднее объяснить Кальциферу, где находятся эти утесы.
– Под обрывом. Понятно, – сказал Кальцифер. – Пусть один из вас, если можно, откроет заднюю дверь, а потом уйдет в дом.
Питер кинулся открывать дверь. Чармейн видела, что ему неловко за то, что он сделал со стеклянной шкатулкой. Но это не помешает ему наделать таких же глупостей в другой раз, подумала она. Жалко, что жизнь его ничему не учит!
Кальцифер на миг завис над стеклянной шкатулкой, а потом метнулся к открытой двери. Над порогом он словно бы застрял – дрожал и дергался, а затем весь напрягся, согнулся вдвое, будто большой голубой головастик, распрямился обратно и пулей пролетел поверх многокрасочного белья. Стеклянная шкатулка высвободилась из столешницы – при этом раздался скрежет и стук, словно кто-то разбрасывал деревянные доски, – и метнулась за ним. Она – вместе с яйцами – пронеслась над двором, следуя за маленькой каплевидной фигуркой Кальцифера. Питер и Чармейн подбежали к двери и смотрели, как стеклянная шкатулка, поблескивая, летит вверх по зеленому склону к лужайке лаббока и исчезает из виду.
– Ох! – воскликнула Чармейн. – Я забыла сказать ему, что принц Людовик – лаббокин!
– Правда? Он лаббокин?! – спросил Питер, затворяя дверь. – Теперь понятно, почему мама решила уехать из этой страны.
Биография мамы Питера никогда особенно не интересовала Чармейн. Она с раздражением отвернулась – и увидела, что столешница снова стала ровной. Это ее обрадовало. Она не знала, как поступают со столами, если посреди них появляются квадратные вмятины.
– Что это за заклятье безопасности? – спросила она.
– Сейчас покажу, – пообещал Питер. – Все равно хочу еще разок взглянуть на этот замок. Как ты думаешь, уже можно открыть окно и вылезти на луг?