Тюркские имена
В тюркских «рунических» надписях встречается много имен с приложением čur (или čor), например: Alči čur kuč bars; Qan čur; Tadїqїn čur; Köl čur Tardu; Unagan čur; Yigän čur; Isbara tamγan čur; Sabra tamγan čur; …t čur; Bag čur.
Давно считалось, что čur – титул или ранг, однако его значение пока точно не установлено. Хотя все мужчины, в имени которых имелось čur, являлись представителями аристократии, их статус был неодинаковым. Čur, который представлял киргизского кагана на похоронах Köl Tegin, и Їsbara bilgä köl(i) čur c монумента в Ikhe-khushotu, оба являлись высокопоставленными сановниками; Bögü čur, судя по простому камню, на котором была выбита эпитафия, занимал скромное положение. Разные čur, перечисленные в арабских источниках, – все, как представляется, тюрки – были господами, но означало ли слово čur ранг в военной или административной структуре, и если да, то наследственный или нет, выше или ниже, чем bäg или tarqan, остается неясным. То же самое справедливо для chari и chara – čur в хотанских документах. Čor (hjor) в тибетских именах Drugu čor, ‘Bug čhur, Khri-skugs-hjor в Старом царстве Шаньшань и Западном Кансу это тюркские čur, но что они означают, неизвестно.
Китайские источники тоже не могут помочь. В династических хрониках названо довольно много čur среди тюркоговорящих групп: как в надписях, ch’o (=čur) часто добавляется к другому титулу, например А ch’o, Мо ch’o, P’ei-lo ch’o или Shih-chien ch’o. Часто встречается в именах каганов и другой высокопоставленной знати, иногда ему предшествуют или за ним следуют другие титулы, как в чудовищном Hsieh to teng-li ku ch’o mi-shih ho chü-lu ying yi chien li pi-ch’ieh k’o-han = El töbär täŋri qut čur toγmis alp chü-lu ying yi chien li bilgä qaγan. Но только никто из хронистов не указал точно, что значит čur.
Чем тщательнее изучаешь титулы степных народов в китайских хрониках, тем более непонятными становятся постоянные противоречия. Причем они лишь частично объясняются неправильным пониманием переписчиков. Хотя китайцы, сбитые с толку сложностями социальной и политической систем, так не похожих на их собственные, должно быть, испытывали непреодолимое искушение изменить титулы и ранги, подогнав их под собственные идеи о государстве, пусть даже варварском. Кочевнические общества, особенно находившиеся недалеко от Китая, а значит, более подверженные его влиянию, не были неизменными единицами. Как показывают многочисленные китайские титулы в тюркских надписях, варвары считали себя вынужденными перенять ряд институтов у ненавистной и, одновременно, достойной всяческого восхищения империи. Это означало не просто добавление набора китайских титулов, а существенное изменение в политической структуре. Старые титулы, насколько их можно проследить, не были единообразными. Одни уходили корнями в шаманскую олигархию раннего периода, становясь нестабильными по мере отмирания функций, другие были тесно связаны с расцветом каганатов. Если картины, которыми китайцы рисовали данное кочевническое общество, отличались друг от друга временами в пределах одной главы летописи, причину этого следует, прежде всего, искать в постоянном, иногда медленном, а временами ускоренном перемещении значимости и власти от одной группе к другой. Имея описания, противоречащие друг другу, поскольку они относились к разным периодам, не обязательно разделенным большим временным промежутком, хронисты часто не видели другого выхода, кроме как свалить все в кучу, предоставив читателю разбираться. Один из титулов, который, должно быть, изрядно озадачил китайцев, – čur.