Когда что-то покупаешь, всегда хочется быть уверенным, что тебя не облапошили. Лучше всего иметь для этой цели нейтрального свидетеля. Прилюдно облапошивать не всякий возжелает, срамно это. Шустрый задумался. Ни Полянка, ни Пацан в свидетели не годились – заинтересованная сторона. Почтаря нужно было ждать еще дня три. Пастух честностью, судя по выражению лица, не отличался, а кузнец Шустрого ненавидел. Остальные слишком тупые. Оставался Поп, которому не нравился Шустрый, а Шустрому не нравился Поп. Он с детства недолюбливал священников, не понимая толком, почему, вроде бы ничего плохого они ему не сделали – а недолюбливал. Священников многие недолюбливают. Но более подходящих кандидатов не было.
Отстояли вечерю, и Шустрый, держа Пацана за руку, приблизился к Сынку, которого, вольнодумного, на вечернюю службу заставляла ходить рассудительная мать, и сказал:
– Вечер добрый, сударь. Пожалуйста, выслушайте меня, и пусть священник тоже выслушает.
Сынка просьба заинтересовала. Что такое придумал молодой басурман? Любопытно. Подошли к Попу. Тот насупился, надул щеки, глаза закатил.
– Вот, батюшка, – сказал Сынок. – Человек хочет со мною говорить в вашем присутствии.
– А меня его присутствие тяготит! – выпалил Поп. – Пусть к своим кахволикам идет и там крестится слева направо сколько влезет на погибель души своей!
– А хорошо ли будет, батюшка, – резонно возразил Сынок, – если кахволики ему помогут после того, как отказались помочь вы? Слава пойдет, батюшка. Не срамите правильную веру. Давайте по крайней мере выслушаем человека. Неужто вам не любопытно?
– Нет, совершенно, – ответил Поп. – Совершенно не любопытно. Вот ни капельки.
– Говорите, что за дело, – сказал Сынок Шустрому. – А я переведу.
– Нет, не нужно, благодарю, – возразил Шустрый. – Пацан переведет.
– Пацан? – удивился Сынок, глядя на Пацана. – Он умеет?
– Да.
– Способный, – одобрительно сказал Сынок, кивнув. – Надо же! Полна земля самородками. Надо бы его тоже грамоте обучить.
Он засмеялся, а Шустрый тем временем сделал знак Пацану и стал говорить медленно, с паузами, обращяясь к Сынку, а Пацан переводил Попу.
– Во время прошлой нашей беседы вы дали мне понять, – сказал Шустрый, – что сожительница моя является вашей рабыней, и если я хочу сделать ее независимой от вас, мне следует ее купить.