– Чувствую себя уродом из-за того, что заставил тебя беспокоиться, но не могу отрицать: мне очень приятно твое беспокойство.
– Это я была бы уродом, если бы не волновалась. То есть я хочу сказать, мне, конечно, не нравится вранье про Элли…
– Но это и вправду не то, что ты подумала, Рори.
– Тогда что она для тебя значит?
Бенджи покачал головой и заговорил с нервной улыбкой:
– Она для меня что-то вроде сотрудницы, но не больше…
– Сотрудницы? – переспросила я.
– Да, мы вместе делали лабораторные работы во время весеннего семестра в прошлом году. Поэтому и обменялись номерами.
Я поставила локти на стол и закрыла лицо ладонями. «Глупейшее недопонимание. Глупейшее…»
– Я задница, Бенджи. Я должна была дать тебе возможность все объяснить.
– Но если ты так на меня разозлилась, значит я тебя интересую достаточно, чтобы ревновать, верно?
– Ты всегда ищешь светлую сторону?
– Да.
Я улыбнулась. Мы разные до невозможности, но я начинала ценить это и не пытаться предъявлять Бенджи претензии из-за нашей непохожести.
– Удивляюсь, что ты не роняешь вилку, – сказала я.
Бенджи помедлил, перестав жевать:
– Почему?
– Ты же поднимал сумасшедшую тяжесть там, в зале. И что, все утро этим занимался?
– Почти. Так я избавляюсь от стресса еще со школьных времен.
Я сунула в рот кусок запеканки, жевала, прищурившись на Бенджи, и обдумывала его последние слова.
– Какой стресс? Ты похож на человека, у которого было идеальное детство.
– Да, родители у меня отличные, – кивнул Бенджи. – Но они ужасно много работали, так что отца почти никогда не наблюдалось дома. А нас приносили в жертву, как и многих других.
Я сжалась. С трудом сдержалась, чтобы не сказать Бенджи, что он понятия не имеет о «жертвах», но это была глупая непроизвольная реакция. Тот факт, что его родителей не убили, не означал, что парень не вправе пожаловаться.
– А как насчет твоего детства? Ты, наверное, часто ходила на концерты, – предположил Бенджи, кивая на мою футболку с принтом группы «Рамон».
Я засмеялась:
– Вообще-то, нет, пока не перешла в старшие классы.
– Значит, все последнее лето слушала музыку? Удивительно.
– Это точно, – согласилась я с напряженной улыбкой.
Он был прав.
– А твои родители как к этому относились? Мои бы точно были недовольны.
– Они… – Я умолкла, раздумывая над ответом, который не вызвал бы новых вопросов. – Они ничего не говорили.
Бенджи улыбнулся:
– Меня это почему-то не удивляет. Уверен, они понимали: ты все равно найдешь способ заняться тем, чем хочется. Даже интересно, каковы они. Как воспитали такой свободный дух.
Я задумалась над его замечанием. Никогда не чувствовала себя свободной духом. Скорее человеком, на которого давит чудовищное прошлое. Но Бенджи заставил увидеть в себе нечто такое, чего я не замечала прежде, – светлую сторону. И меня грела мысль, что мои родители, возможно, смотрят сейчас откуда-то сверху, довольные моим мужеством.