— Кэми пришла! — с улыбкой сказала Хейзел и поправила на носу очки в черной роговой оправе.
Я выдавила улыбку.
— А почему такая грустная? — Хейзел надула губы, накрашенные ярко-красной помадой. — Неужели вечеринка «Альфы Гаммы» выбила тебя из колеи?
— Вот в чем дело. Ты ходила туда?
— Обожаю красоток из «сестричества», — подмигнула она. — Так что с тобой стряслось?
— Просто устала, — ответила я, переворачивая табличку стороной «Открыто».
— Берегись! Кэлвин собирается попросить тебя работать по воскресеньям.
— Ты это серьезно?
Против моего желания вопрос прозвучал жалобно. Сегодня был неподходящий день, чтобы говорить мне об увеличении рабочего времени. Когда я зашла за стойку, появился Трентон.
— Привет, Ромашка![5] — воскликнул он.
В руках он держал миску с пластиковыми фруктами.
— Не начинай, — огрызнулась я. — Это даже в школе не было смешно, тем более сейчас.
— А мне нравилось это прозвище. — Трентон пожал плечами.
— В средней школе ты даже не знал, кто я такая.
— Кто тебе сказал? — нахмурился он.
Я демонстративно обвела взглядом комнату:
— Ты со мной даже не разговаривал, пока у меня грудь не выросла.
— А при ней работать стало намного интереснее! — хихикнула Хейзел.
— Но это не значит, что я не знал, кто ты, — серьезным тоном ответил Трентон.
— Зачем эти фрукты? — Хейзел указала на миску в руках Трентона.
— Это для моего зала. Украшение.
— Отвратительно.
— Они принадлежали моей маме, — ровным голосом пояснил он. — Хочу, чтобы у меня на работе было что-нибудь от нее. Создает мне хорошее настроение.
Он удалился по коридору и скрылся за дверью своего зала.
— Итак, — проговорила Хейзел, облокачиваясь о столешницу. Ее тонкие, нарисованные карандашом брови взметнулись. — Сексуальное напряжение здесь просто зашкаливает.
— Не знала, что тебе нравится Кэлвин, — усмехнулась я.
— Кэлвин никому не нравится, — поморщилась Хейзел.
— Я все слышал! — крикнул из коридора Кэлвин.
— И отлично! Так ты совсем не увлечена Трентом?
— Нет.
— Даже немножко?
— У меня есть парень, и я с ним счастлива.
— Проклятье! — воскликнула Хейзел. — Вы отлично смотритесь вдвоем.
— Извини, что огорчила тебя, — сказала я, выравнивая стопку бумаг и укладывая ее в корзину.
Колокольчики на двери зазвенели, вошли сразу четыре девушки: все загорелые блондинки с пятым размером груди, одетые в тесные блузки разных оттенков розового.
Я хотела было поприветствовать их, но Хейзел указала им на дверь. Девушки приостановились.
— Да ладно тебе, Хейзел, — заныла одна из них. — Мы предупредили его, что зайдем.
— Вон отсюда, — сказала Хейзел, все еще указывая на дверь одной рукой, а второй переворачивая страницу журнала «Космополитен». Не услышав звон колокольчиков, она подняла глаза. — Вы что, оглохли? Я сказала, вон отсюда!