В разгар боя, когда с ходу ворвались в город, за небольшим пустырем увидели двухэтажный дом, из окон и чердака немцы вели пулеметный огонь по боевым позициям пехоты.
– Ну гады, – восклицает Шустеров, – лейтенант, смотри.
Не успел уяснить, что к чему, как Василий посылает снаряд за снарядом на чердак, в окна. Огневые точки подавлены, из дома выскочили фрицы, бросились наутек, двоих настигли пули пехотинцев, остальные скрылись за угол дома.
– Легко отделались, думал, напоролись на опорный пункт немцев, как в Новороссийске, – говорит Шустеров, вытирая пот с лица.
Он настроен на худшее, слишком неосторожно подошли к дому, вырвавшись впереди пехоты. Видим, как из окон, дверей дома выскакивают неодетые немцы или румыны, за ними, как из дырявого мешка, во все щели посыпались молодые женщины, у каждой правая нога перевязана белой лентой.
– Что такое?
– Это лазарет, – отвечает Святкин.
– Га, дывись, – по внутренней радиосвязи раздается украинский говор Хижняка.
– Какой лазарет, смотри, как стрекозы прыгают, – возражает Леша, – что за наваждение, неужели у всех правая нога болит?
Когда подъехали поближе, разъяснилось, увидели, как почти во всю стену, выше окон первого этажа, крупными немецкими буквами написано: «Soldaten zu Haus».
– Так вот оно что-о, – почти одновременно вырвалось ехидное восклицание Святкина и Шустерова.
По внутренней световой сигнализации даю механику-водителю зеленый долгий сигнал, что означает: «Вперед, вправо». Самоходка пошла в нужном направлении, веду наблюдение в перископ, бои уличные, из боевого отделения, если хочешь жить, голову не высунешь, береженого бог бережет. Наводчик прильнул к панораме, пулеметы в окнах дома напомнили об опасности. Заряжающий, протирая желтобокие снаряды, навинчивая колпачки, чтобы можно было перевести из фугасного состояния в осколочное, не унимается. Разболтался, как тещин язык, продолжает донимать Шустерова обсуждением животрепещущего вопроса, что это было?
Догадываемся, что перед нами немецкий дом терпимости. Выбежавшие первыми – это пулеметчики, охранники в почтенном заведении. Раздетые в борделе – главнодействующие, сверхчеловеки, добившиеся особой награды служением фюреру. Их лелеяли днем и ночью, круглосуточно, те женщины, которые разбежались при нашем приближении. Мы нежданно-негаданно вторглись в святая святых немецкой солдатчины. И смех, и грех.
Экипажем не решен вопрос, почему в такое время, в опасной обстановке действовало, причем безостановочно, на полную мощность, столь интимное немецкое предприятие. Обращаются за помощью, от вопросов уходить нельзя. Подсказываю, чтобы облегчить решение первостепенной важности задачи: