Они уселись на теплую, пахнущую тысячью соцветий траву, и долго молчали, слушая, как по крыше вагончика нескончаемо барабанит дождь.
— Интересно, откуда здесь сено? — первой заговорила Рита.
— Не знаю, — ответил Андрей. — Может, натаскали какие-нибудь бродяги. А, может, путевой обходчик. Для своей козы. Чем не сенохранилище? Сухо и никто не украдет.
— Наверно, путевой обходчик, — сказала Рита.
— Наверно, — согласился Андрей.
Они опять надолго замолчали, и опять первой заговорила Рита.
— Я хочу вас спросить, — сказала она. — Скажите, зачем вы заступились за меня там… ну, в том кафе?
— Честно говоря, сам не знаю, — сказал Андрей. — Так получилось…
— Спасибо вам…
— Пожалуйста. Хотя на месте вашего отца я бы вас выдрал, как следует. Чтобы вы не болтались по вечерам по всяким двусмысленным местам.
— У меня нет отца.
— Ну, на месте матери.
— А ей — все равно, где бы я ни была, и что бы со мной ни случилось.
— То есть как это — все равно?
— Ну, она постоянно выходит замуж. Выходит — и все никак не выйдет. Сколько себя помню, столько она и выходит… И из-за этого она всегда расстроенная, и почти не обращает на меня внимания.
— Да, бывает… — неопределенно хмыкнул Андрей.
— А у вас есть жена? — спросила Рита.
— Уж не хотите ли вы меня сосватать за вашу маму? — усмехнулся он во тьме.
— Нет, — сказала Рита. — Не знаю, почему, но — нет… И все-таки — у вас жена есть?
— И да, и нет. Вы, наверно, этого не поймете.
— Почему же? Я понимаю.
— Ну, это вряд ли. В ваши-то годы… Сколько вам — семнадцать, восемнадцать?
— Шестнадцать.
— Вот видите — всего лишь шестнадцать. Моей дочери — восемнадцать, и то…
— А я — понимаю.
— Ну-ну…
— Хватятся, наверно, вас жена с дочерью?
— Не думаю.
— И меня моя мать тоже не хватится. Наверно, даже и не заметит, что я не ночевала дома. А вы говорите — я вас не понимаю. Что ж тут понимать? И вас никто не хватится, и меня никто не хватится… все просто и понятно.
— Вы, наверно, хотите спать? — спросил Андрей.
— Нет, — сказала Рита. — В вагоне хоть и тепло, а все равно — зябко…
— Это — он мокрой одежды, — сказал Андрей. — Снять бы ее да просушить… одежду-то. А то ведь так и простудиться недолго.
— Да где же ее тут просушишь? — удивилась Рита.
— А тут и просушишь. До утра — высохнет.
— Но как же… — недоуменно спросила Рита. — А во что же мне переодеться?
— Укутайтесь в мою куртку. Затем — заройтесь в сено. Оно — теплое.
— Но… — в нерешительности сказала Рита.
— В вагоне темно и я ничего не увижу, — усмехнулся Андрей. — Так что — не бойтесь.
Какое-то время Рита сидела неподвижно, затем зашуршала сеном. Она шуршала долго, затем шуршание прекратилось.