Джей Ти неожиданно проснулся и остался лежать на смятых простынях. Он тупо смотрел на потолок, моргал глазами и пытался понять, что его разбудило.
Потом его взгляд медленно перешел к изножью его кровати.
Она опять стояла там, бледная и бесплотная. Светлые волосы падали ей на спину длинными, толстыми прядями. Маленькие руки сжимались и разжимались на ее развевающейся белой ночной рубашке. Выражение ее лица рвало ему душу, умоляя спасти ее.
Джей Ти тяжело дышал. Он снова и снова повторял себе, что это только воспоминание: живое, дышащее воспоминание, стоящее у ног его кровати. Он крепко зажмурил глаза и мысленно потребовал, чтобы демон убирался. Он не мог спасти ее. Он и тогда ее не спас. Он был неудачником.
Джей Ти открыл глаза. Она все еще стояла там же.
И он вдруг понял, что она не ребенок. Это не маленькая Ягодка вышла из его сознания в его спальню. Это была Марион, взрослая, живая и совсем настоящая.
Его руки сами собой поднялись с одеяла и протянулись в ее направлении.
– Марион… – Его голос сломался.
– Я пришла, – прошептала она. – Хотела понять, стояла ли я здесь когда-нибудь раньше… – Ее глаза закрылись. – Нет. Этого никогда не было! Никогда, никогда!
Она подхватила подол ночнушки и убежала.
Его рука опустилась на одеяло. Он не мог ни дышать, ни шевелиться. Он висел где-то между прошлым и настоящим, и его грудь разрывалась от боли.
Джей Ти перекинул ноги через край кровати. В два шага достиг двери спальни, распахнул ее и увидел край белой одежды, как раз тогда, когда она скрылась в своей комнате. Он бросился за ней. Он должен. Хотя бы в этот раз он должен все сделать как надо.
От хлопка ее двери ходуном заходили стены, и он услышал, как поворачивается ключ в ее замке. Джей Ти в отчаянии заколотил в дверь.
– Марион, открой! Давай поговорим! Умоляю, Марион… Хотя бы один раз давай поговорим об этом. – Он прислонился щекой к ее двери, понимая, что умоляет ее – и не стыдится этого.
С другой стороны двери раздались грубые, прерывистые звуки. Она плакала. Ледяная, идеальная Марион рыдала.
Джей Ти опустился на пол.
– Марион! – позвал он хриплым голосом. – Марион. Марион. Я старался. Я так старался спасти тебя. Боже, как я старался…
Никакого ответа, кроме звуков рыданий, он не услышал.
Диллон прижался щекой к двери и закрыл глаза. Потом стал беспомощно колотить по ней рукой – ему отчаянно нужно было, чтобы она его впустила.
Марион, я знаю, что подвел тебя. Но я вернулся. Я вернулся, и ты все забыла – все хорошее, так же как и все плохое, – и это меня убило. Как же мы могли так подвести друг друга? Как же мы могли так услужить Полковнику?