– Один, – произнесла Марион с триумфом.
Тогда и ему пришлось отжаться еще пять раз.
Ничего страшного, философски подумал он, рано или поздно один из нас сдохнет.
Час спустя они, оба совершенно измученные, лежали в пляжных креслах. Они не двигались и не разговаривали, а просто лежали; оказалось, что просто лежать – это тоже нелегкая работа.
Через раздвижную стеклянную дверь Джей Ти видел, как Розалита наклонилась над Анджелой, втирая краску ей в волосы. Гостья переоделась в старые шорты цвета хаки и белую майку с высоким горлом. Со своего места Диллон хорошо мог видеть ее ноги – бедра переходили в круглые коленки, которые дальше превращались в тонкие и изящные голени.
Ему всегда нравились обнаженные коленки. Коленки и ступни. Ступни могли быть невероятно сексуальными – особенно маленькие, изысканные и с ноготками, выкрашенными в красный цвет.
Рейчел красила ногти на ногах. Иногда, если Джей Ти вел себя как хороший мальчик, она позволяла ему сделать это для нее. Он вспомнил, как субботними вечерами они лежали на их широкой кровати и жена клала свою маленькую белую ножку на его темную грудь. Рейчел полностью расслаблялась, смеясь и болтая. Хихикая, она обсуждала ничего не значащие вещи, а ее длинные волосы окружали ее голову, как нимб. В задачу Джей Ти входило наносить блестящий лак на ее ноготки и наслаждаться ее счастьем. Ему всегда нравились субботние вечера.
А ведь были еще утра по воскресеньям, когда Тедди забирался к ним в кровать, и Джей Ти, наконец, понял, почему люди любят запах детской присыпки…
Черт.
Он не хотел больше об этом думать. Это была его вечная проблема. У него не хватало мужества для плохих воспоминаний и сил для хороших.
– Хочешь поговорить о Роджере? – небрежно поинтересовался он у Марион.
– Нет.
– Я думал, что у вас, ребята, крепкая семья. Ведь его единственным недостатком было то, что он выбран самим папашей, а кроме этого, у него не было больше никаких заслуг.
– Я ведь только что сказала, что не хочу об этом говорить.
– Точно, но мы ведь знаем, что я настоящий сукин сын.
Услышав это, Марион фыркнула, и они опять погрузились в молчание.
– Он меня бросил, – произнесла она притворно-безразличным голосом. – Нашел себе какую-то молоденькую официантку в баре и решил, что она любовь всей его жизни.
– Мерзавец.
– Ага. Можно сказать, что тогда ты оказался прав, Джей Ти.
Он согласно кивнул, но ничего не сказал. Ему не хотелось еще больше расстраивать Марион, которая, как он подозревал, искренне любила подполковника Роджера Макаллистера.
– Мне очень жаль, Марион, – мягко сказал Джей Ти. – Я… Когда Рейчел умерла… Это тяжело. Я знаю, как это тяжело.