Котлеан готов был броситься за девушкой, как Тучагатауч, торжествующе потрясавший скальпом старика, вдруг рухнул на тело поверженного врага.
Выстрела Котлеан не услышал — тот утонул в грозном кличе тлинкитов, проводивших душу Черного Волка в счастливые угодья Великого Ворона.
— Нанна! — неожиданно для себя самого присоединил свой голос Котлеан к этому кличу, обещавшему предкам, что пощады чужеземцам не будет.
Размахивая оружием, воины в устрашающих масках ринулись на приступ. Племянник Скаутлельта, уже не оглядываясь на лес, в котором скрылась Айакаханн, устремился к бревенчатой бараборе бледнолицых.
Воин должен быть мудрее своего сердца.
6
Пробежав вдоль опушки расстояние в несколько полетов стрелы, Айакаханн остановилась. По-волчьи, всем корпусом обернулась, прислушалась.
Погони не было. От заселения доносилась пальба. А здесь лес жил обычной жизнью. Сновали в густых зарослях малины серые пичуги с длинными клювами, зелено-красной лентой проскользила в траве змея-медянка, шустро юркнул в чащу какой-то зверек…
Девушка с огненными волосами постояла, раздумывая: бежать ли в глубь леса или вернуться к крепости, где сородичи сводят счеты с длиннобородыми?
Потом индианка, легко, но уверенно ступая, двинулась по своему следу туда, где глухо, не страшно на таком расстоянии, раздавались ружейные выстрелы.
Айакаханн была единственной дочерью Нанасе — внучкой шамана рода Волка Тапихака — Уснувшего Моря.
Кто был ее отец, она не знала. Мать не заводила о нем разговор. Задавать вопросы у тлинкитов не принято. Желающий рассказать нарушит молчание сам.
Однажды, выпив отвар из корня папоротника, мать проговорилась.
За несколько больших Лун до рождения Айакаханн в становище Волка пришли какие-то бородатые люди. Они принесли с собой много невиданных вещей, на которые выменивали у индейцев бобровые шкурки. Главный из пришельцев — высокий худой человек с волосами, похожими на Тиев, — остановился в бараборе Тапихака. Он подарил Нанасе несколько нитей бисера и был добр с ней. По его просьбе дочь шамана выпила огненной воды, которую принес с собой гость, и потеряла память.
Когда Акан вернул Нанасе ясный взгляд, она увидела, что Тапихак лежит на земляном полу бары и не дышит. Бледнолицый гость исчез. Вместе с ним из жилища шамана исчезли все бобровые шкуры и большое блюдо из блестящего металла, подаренное Уснувшему Морю вождем племени тутуми… Вот и вся история.
Став постарше, Айакаханн сделала открытие: цвет ее кожи не такой, как у всех ее сверстников. Он гораздо светлее, без свойственного индейцам медного оттенка, и даже многолетний загар не скрывает этого. И таких, как у Айакаханн, волос, ярких, словно огонь священного костра, зажигаемого матерью перед охотой или войной (Нанасе стала шаманить после смерти Уснувшего Моря), нет ни у кого в племени ситха.