– Вскрывайте замок, – и погрузился в изучение какого-то документа, отложенного им с приходом визитеров.
Щербатской выразительно посмотрел на Георгия Филимоновича, и оба двинулись к выходу. Уже в дверях Владимир Федорович остановил их.
– Вот еще что, – сказал он вполголоса, не прерывая чтения, – о судьбе Агафона Сурядова сообщайте мне любые новости. Как бы там ни было, его пропажа может стать серьезным инцидентом, фитилем, ведущим к бочке с порохом… Если его нет в комнате, необходимо срочно разыскать его.
Замок вскрыли споро – среди слуг нашелся опытный слесарь. Впрочем, еще до того, как он закончил свою работу, стало ясно, что Георгий Филимонович прав в своих подозрениях – резкий неприятный запах, проникавший из-за дверей, служил неоспоримым доказательством.
Так же, как и слуга Доржиева, Агафон Сурядов был связан, рот его закрывал кляп, а лицо было густо перепачкано засохшей кровью. Единственным принципиальным отличием был характер нанесенного увечья – этой жертве убийца отрезал нос.
– Господь вседержитель! – Слесарь, седовласый уже мужчина, побледнел, словно береста, и, перекрестившись непослушной рукой, вышел прочь. Щербатской выглядел немногим лучше.
– Выходит, заговор? – негромко спросил он осматривавшего труп Жданова. Георгий Филимонович не ответил, целиком поглощенный изучением тела. – Кто-то вознамерился расстроить наши переговоры с далай-ламой… Но каков расчет! Тонко – россиянин бы такого не измыслил. Тут восточный ум видится.
Георгий Филимонович по-прежнему молчал, продолжая разглядывать покойного. Достав из пиджачного кармана пенсне и водрузив на переносицу, он с особым тщанием осмотрел кисти рук, лицо и шею убитого, а некоторые участки даже ощупал кончиками пальцев.
– Ты можешь определить время смерти?
– Аркадий Семеныч сможет. Я думаю, нужно опросить всех в консульстве – где были в момент убийства, что делали, кого видели. Не призрак же он: кто-то наверняка заметил постороннего человека…
В коридоре послышались шаги – к комнате приближалось не меньше пяти человек. Вскоре в проеме показались консул, Дашевич и несколько казаков, один из которых нес свернутые походные носилки. Видимо, слесарь уже успел сообщить о страшной находке.
– Федор Ипполитович, Георгий Филимонович, – сдержанным кивком приветствовал их Люба, – вижу, ваши подозрения целиком подтвердились. Это прискорбно. Что можете сказать?
– Пока немного, – поднял голову Жданов. – Убийца связал жертву, вставил в рот кляп, затем отрезал нос и оставил умирать. Смерть наступила, по всей видимости, от попадания жидкости в легкие. Говоря просто, Агафон Сурядов захлебнулся собственной кровью. Кляп мешал ему дышать ртом, а в месте среза имело место быть обильное кровотечение.