— Да, но нелегко же было убедить вас довериться.
— Еще бы! Я была тогда так зла, так жестока. Жизнь требовала от меня больше, чем я могла дать.
Он снова стал целовать мне шею, мочку уха, щеку; его чуть шершавая щека казалась такой теплой… Вдыхая воздух, он пробормотал:
— М-м, снова этот запах… Что это, душенька? У какой волшебницы вы покупаете свои колдовские духи?
— Почему колдовские? Это просто фиалки, — прошептала я с улыбкой. Моя поднятая рука ласково коснулась его волос.
— Фиалки, которые выросли на волшебном лугу, у Камня Фей, и поливала их сама Коридвен, фея друидов…
Я смеялась, слушая эти слова. Слабость разливалась по телу — очень приятная слабость, почти истома, сладкое изнеможение. Все мое существо тянулось к Александру. Его рука на моем бедре таила тысячи обещаний. Он обхватил меня сильнее, стиснул в объятиях почти до боли, крепко прижал к себе, осыпая десятками быстрых поцелуев мою шею и плечи, и я почувствовала, до чего мучительное испытывает он желание.
Я повернула голову, чуть потянулась к нему, и наши губы слились. Мы словно окаменели на какое-то время в этом поцелуе. Потом, откидывая меня назад, он припал губами к ложбинке между грудями, там, где вырез платья был заколот тяжелой брошью. Его руки, обхватившие мои бедра, так крепко прижимали меня к нему, что я ясно ощутила все его напряжение; моя плоть точно соприкоснулась с его мужским средоточием, ставшим теперь воплощением страсти, и я почувствовала, как плывет по телу нежная, пока еще слабая волна желания. Ничего подобного я не ощущала со времени рождения Филиппа. Да, ведь именно с тех пор между мной и Александром не было ничего интимного — то есть почти три месяца… Нежно обхватывая ладонями его голову, я прерывисто, едва слышно прошептала:
— Поднимемся ко мне.
Не предупреждая, он взял меня на руки и понес с террасы во мрак анфилады комнат. Час был поздний, и можно было надеяться, что никто не увидит Александра со мной на руках. Я не говорила ни слова, приникнув щекой к его лицу. То, что сейчас должно было произойти, казалось мне почти брачной ночью. После родов, принесших мне немало вреда, я долгое время даже помыслить не могла ни о чем подобном без страха. Теперь я была здорова, но некоторые опасения оставались. И я тогда решила выбрать единственное, в силу чего теперь верила. Надо довериться Александру. Он никогда меня не подводил.
Окно в моей спальне было распахнуто, и прохладный ночной воздух лился в комнату. Александр уложил меня на постель, сел рядом, низко склонившись надо мной. Глаза его в темноте казались черными и блестящими. Улыбнувшись, я протянула руку и погладила его щеку. Какой же он все-таки чуткий: он появился именно тогда, когда я, поссорившись с отцом, так не хотела быть одинока…