Вчера вечером они крепко поругались. Началось с пустяка. Долли что-то сказала о своей приятельнице Кейтлин, о том, как та вела себя на танцах, где они были с Китти и остальными. Она и прежде часто отпускала подобные замечания, и никогда это не вызывало ссор. Долли была потрясена, как резко Джимми ответил, сколько всего наговорил: ей-де нужно лучше выбирать друзей, коли старые ее не устраивают. И вообще, может, лучше она в следующий раз навестит их с отцом, чем проводить время с людьми, которые ей явно не по душе. Это было так жестоко, так несправедливо, что Долли заплакала прямо на улице. Обычно в таких случаях Джимми сразу понимал, как ее обидел, и старался загладить вину, но в этот раз он только чертыхнулся и, стиснув кулаки, пошел прочь.
Долли, подавив рыдания, замерла и прислушалась, вглядываясь в темноту. Ей было по-настоящему одиноко. Она испугалась, что оттолкнула Джимми и он ушел насовсем.
Разумеется, он вернулся, но не стал просить прощения, а произнес каким-то чужим, незнакомым голосом:
– Надо было тебе выходить за меня, Долли. Черт побери, надо было тебе за меня выходить, когда я звал.
Долли, горько всхлипывая, проговорила:
– Нет, Джимми, это тебе надо было раньше позвать меня замуж.
Они помирились на ступенях пансиона миссис Уайт, поцеловались на прощание – старательно, почти по обязанности, – и сказали все нужные слова: что оба вспылили на пустом месте, без всякой причины. Однако Долли знала: это не так. Она долго не спала, вспоминала все события последних недель, все встречи с Джимми: что он говорил, как себя вел. И постепенно до нее дошло. Причина размолвки – ее план. То, о чем она попросила Джимми. Тот самый умный план, который должен был обеспечить их счастье, грозил погубить все…
Сейчас, в закусочной, Долли затушила окурок, достала из сумочки письмо и перечитала его еще раз. Приглашение на работу из пансиона под названием «Морская лазурь». Все началось с того, что Джимми нашел объявление в газете. Он сказал: «Отличное место, Долли. Пляж, чайки, соленый воздух, мороженое… А я найду какую-нибудь работу поблизости». Долли не могла представить, что убирает за отдыхающими, но Джимми стоял над душой, пока она не написала письмо, и в какой-то степени ей такая его настойчивость даже нравилась. В конце концов, почему бы не написать? Пусть Джимми порадуется, а если придет ответ с предложением работы, всегда можно будет отказаться без его ведома. Тогда Долли была убеждена, что ей не нужно место прислуги, ведь как только она заполучит фотографию Вивьен…
Дверь закусочной отворилась, и вошел Джимми, запыхавшийся от бега. Значит, соскучился. Долли помахала рукой и стала смотреть, как он идет к столику. Темные волосы растрепались, и ему это было очень к лицу.